Этот вопрос так и остался без ответа.

А может, между небесами и тьмой ведется некая игра, сродни карточной? Артем нервно засмеялся. На звук его заливистых рулад прибежала мать. Она тревожно посмотрела на сына:

– Ты чего, Артемка?

В последнее время Артем нередко ловил на себе ее изучающий, обеспокоенный взгляд.

– Не волнуйся, мама, с ума пока что не сошел.

Она горестно покачала головой, но ничего не сказала. Видимо, подобный ответ ее ничуть не разубедил.

«Допустим, карты действительно волшебные, – продолжал размышлять наш герой, – и с их помощью можно вступить в контакт с дьяволом. Что бы такое у него можно потребовать в обмен на душу? Богатство, власть?.. Или, возможно, нечто подобное желанию Трофима Петровича?»

Так ничего и не надумав, он тихо засыпал, объятый сладкими предчувствиями.

Однажды, когда Артем остался дома один (мать решила последний раз в нынешнем году переночевать на даче), он взял в руки коробочку с пятиконечной звездой на крышке. А что, если попробовать?! Расклад он прекрасно помнил.

Был самый конец октября, тридцать первое число, понедельник… За окном шел дождь, к вечеру превратившийся в мокрый снег. На душе было так же слякотно, как и на улице, но как только Артем взял в руки карты, тоска вмиг сменилась непонятно чем вызванным возбуждением, которое все нарастало и нарастало.

Итак, нужно выложить треугольник, вершина которого – карта «Волшебник». Дальше, кажется, вот так… Он тщательно выкладывал карты, стараясь унять дрожь в руках. В центр треугольника помещается пятнадцатый аркан «Дьявол». Как будто все? Или нет… Кажется, нужно поменять местами карты «Повешенный» и «Башня». Ну, и…

Ничего не происходило.

Значит, все-таки чепуха, обман…

Неожиданно люстра мигнула и потухла.

Позвольте представиться:

Я крут и богат,

Давно пасу вас,

Направляя вас в ад.

Роллинг Стоунз «Симпатия к дьяволу»

Кто там, черт возьми, с электричеством балуется?! – заорал Артем, нервы которого были напряжены до предела.

Ответа, естественно, не последовало. Артем взглянул на расклад. Карты слабо светились в темноте. Ярче всего фосфоресцировала та, что лежала в центре треугольника.

Тут наш герой вдруг заметил: в комнате заметно похолодало. Он поежился. С чего бы вдруг? Отопление в доме включено почти неделю назад, и последнее время в квартире даже ощущалась духота. Наверное, на кухне распахнуло ветром окно, решил Артем и хотел подняться, когда почувствовал: в комнате он не один. Некто или нечто находилось в дальнем углу комнаты. Он отчетливо ощущал чужое присутствие. Тягостное оцепенение навалилось на Артема. Тело превратилось в ком студня, ноги стали ватными, а сознание заполнил тот не передаваемый словами ужас, от которого шевелятся на голове волосы. Дыхание вмиг перехватило, он судорожно зашлепал губами, словно выброшенная на берег рыба.

Между тем холод в комнате стал и вовсе нестерпимым. Мороз обжигал легкие. Однако, видимо, именно это обстоятельство помогло Артему прийти в себя. Он так и остался сидеть перед столом со слабо мерцающими картами, но нашел в себе силы произнести:

– Кто здесь?

Вопрос прозвучал еле слышно и, возможно, не достиг ушей вопрошаемого.

– Кто здесь? – повторил он чуть громче.

– Да не шуми ты, Артюша, – послышалось из тьмы. Артем узнал голос старца Колычева.

– Михаил Львович? – только и смог произнести наш герой.

– Он самый, Артюша, он самый…

– Но вы же… умерли… Или все-таки живы?

– Однако ты совсем не поумнел, – отозвалось из потемок.

– Почему здесь так холодно?

– Привычный для меня температурный режим. Ведь я сейчас нахожусь в холодильной камере среди невостребованных тел. А ты даже не побеспокоился о своем друге и наставнике. Мог бы поинтересоваться…

– Но я… Мне…

– Знаю, знаю! В последнее время пришлось нелегко. Только это обстоятельство тебя и оправдывает.

Повисло длительное молчание. Артем начинал приходить в себя. Присутствие старца, или кого бы там ни было, но именно в образе Колычева, почему-то немного успокоило его. Привычные интонации, знакомый ироничный говорок… Артем судорожно перевел дыхание.

– Но зачем вы пришли? – только и смог произнести он.

– Как зачем? Ты же сам меня вызвал. Карты на столе…

– Я не хотел…

– Что значит – не хотел? Хотел, именно хотел! Зачем уж теперь отпираться. Да и для чего тогда затеяна вся эта игра?

– Какая игра?

– Да с твоей персоной.

– Не понимаю…

– Ты и впрямь идиот. Неужели до сих пор не догадался? Все, что происходило с тобой, на самом деле – игра! Карты для чего мною придуманы? Ну, дошло?! Хотя таких, как ты, лучше всего использовать в городошной партии. В качестве рюхи.[49]Уж больно ты, братец, туп!

– Но если я дурак, то какой представляю интерес? – резонно возразил наш герой. Он уже совсем освоился в общении с духом.

– В том-то и игра! Знаешь, в шахматах пешка при особых условиях становится ферзем? Так и с тобой… Особенность твоя, мил друг, в том, что в тебе хорошего и плохого как раз поровну. Равные пропорции, так сказать.

– Откуда это известно?

– Взвесили, разумеется. Те, кому должно этим заниматься. И решили поставить на кон твою бессмертную душу. В какую сторону она качнется.

– Так, значит, вы с самого начала… Неужели еще в пятидесятых, когда я с вами познакомился?!

В ответ послышалось знакомое хихиканье:

– Да нет же, Артюша. Временные рамки несущественны. Ты смотришь на происходящее согласно своим человеческим меркам, но для данного случая подобное восприятие не подходит. Вот и меня ты персонифицируешь со старцем Колычевым, а ведь это неправильно.

– Извините, я еще не привык к общению с… э-э…

– С нечистой силой, хочешь ты сказать? Не стесняйся в выражениях. Будь смелее…

– Но мне все-таки не ясно. Почему именно я стал ставкой в вашей игре? Все эти доводы о равном соотношении добра и зла меня, откровенно говоря, не убеждают.

– Это твое дело, верить или не верить. И зря думаешь, что ты – некое исключение, уникум. За людские души, все без исключения, постоянно ведется борьба. Она принимает различные формы. Надеюсь, уяснил?

– Хорошо, допустим… Выходит, и вы, и Ладейникова – как карточные фигуры?