– Ты знала, что это было началом чего-то большего?

Лита покачала головой. Спустя несколько дней после похищения она позвонила Соледад из захудалого мотеля посреди пустыни, где она спряталась.

– Я снова спросила, что она собирается сделать с мужчинами. Она сказала, что позволит им задержаться у нее на время и что они не будут первыми. Я не знала, что она имела в виду под «первыми». Я ее не спрашивала. Это был последний раз, когда мы с ней разговаривали.

После того как вся ситуация с Дженнифер начала разворачиваться и у первого преступления нашли связь с изнасилованной военнослужащей, Лита гадала, причастны ли к этому Соледад или Мисси. Лита попыталась снова связаться с Соледад, но ответила Мисси. Они с Литой общались по телефону и электронной почте, но Мисси ни в чем не призналась. Уже после того, как тела Уилсона и Мартинеса сбросили в пустыню вместе с остальными «грязнодюженниками», Лита точно знала.

– Мисси боялась, что я пойду в полицию, следила за мной. В полицию я не пошла, только рассказала соседке, что знаю, кто такая Дженнифер. Просто не могла все это держать в себе.

Лита поняла, что совершила ошибку, когда рассказала соседке. И сбежала.

– Как же ты жила здесь все это время? – спросила я, приподняв воротник. Наконец-то я получала ответы на все вопросы, а мне хотелось заткнуть нос и покинуть это удушающее укрытие. Мы с Литой обе жили под землей: Лита – в «Уголке красоты», я – в подвале «Дома Каллиопы». Нью-Йорк был полон таких темных подземных тайников. Кто еще скрывается под землей вдали от солнечного света?

– Днем я знала, что Джулия здесь, за стеной. А ночью… ночью я все еще слышу крики в своей голове.

– Почему бы тебе не сдаться полиции? Вряд ли тебе дадут много лет.

Это было на меня совсем не похоже. Но почему-то тюрьма показалась мне разумным выходом. Не может же там быть хуже, чем в этом тайнике.

– Полиция не поверит ни единому слову. Они жаждут крови. Они хотят, чтобы я сдала Соледад и остальных, а я не собираюсь этого делать. Правда в том, что мне страшно.

Бежала ли Лита или сдалась полиции, ее все равно ждала жизнь в заключении. Я хотела дотянуться до нее, сказать, что все будет хорошо, но это было бы ложью.

– Почти готово, – сказала Джулия. Лита с трудом поднялась на ноги, я тоже встала.

– Я пойму, если ты не захочешь отдать мне деньги, Луиза Б.

– Но тебе нужны деньги, – вставила Джулия.

– Это ее выбор. Я не хочу, чтобы она делала то, из-за чего у нее могут быть неприятности.

Да, неприятности у меня вполне могли возникнуть, но я так хотела, чтобы Лита вновь увидела солнце.

– Эти деньги мне дали не просто так, но причины, из-за которой они оказались у меня в руках, больше не существует. Ты помогла мне, – сказала я, но хотела сказать: «Ты спасла меня». – Теперь моя очередь помочь тебе.

Она взяла бумажный сверток и спрятала под кофту.

– Я оказалась права насчет тебя. Ты не такая, как они.

Лита посмотрела на потолок, где над нами было пятьдесят два этажа из хрома и стекла.

– Нет, не такая, как они.

Она откинула капюшон, чтобы я могла лучше видеть ее лицо. Она схватила меня за руки и крепко сжала ладони.

– Те дни, когда я шпионила за тобой, были последними счастливыми днями в моей жизни, – сказала она. – Я часто думала о тебе, пока была здесь, внизу. Джулия рассказывала мне, как изменилась твоя жизнь, и это приносило мне редкие мгновения радости. Что бы ни случилось, где бы я ни оказалась, знай, я всегда на твоей стороне.

Она смотрела на меня еще несколько секунд, а затем ушла, вставив в уши наушники и накинув на голову капюшон. Заиграла музыка, приглушенная для меня, оглушающая для нее. Я смотрела на нее сзади, как слепящий свет из «Уголка красоты» очерчивает ее серый силуэт у входа в тайник, где она провела столько времени. Я так долго представляла себе ее. Я совсем не знала ее, но мы жили в воспоминаниях друг друга, и каждая из нас была такой, какой другая хотела ее видеть.

Джулия убрала лампы из тайника, так что теперь единственный свет исходил лишь от дыры в стене. Мы помогли Лите забраться в ящик. Оказавшись внутри, она нырнула в спальный мешок, расположив его так, чтобы он был у нее под руками, как платье без бретелек. Она опустилась на дно ящика и легла в позу эмбриона – ее лицо напротив одной из дырок для воздуха. Мы с Джулией уронили на нее карандаши для бровей, но на ее бледном лице не дрогнул ни один мускул. Мы заполняли ящик карандашами до самого верха, пока они не закрыли ее полностью. Никто бы теперь не догадался, что в ящике прячется человек. Джулия накрыла ящик крышкой.

После того как мы выкатили ящик из тайника, Джулия закрыла дыру, придвинув ящики назад к стене. Мы покатили ящик по коридору с румянами к выходу.

– Могу я спросить, куда ты отвезешь ее?

– Нью-Мехико, – ответила Джулия. – Там я передам ее другому человеку. Ей нельзя оставаться близко к Америке.

На лифте мы поднялись на парковку и подкатили ящик к небольшому белому фургону, который арендовала Джулия. Я огляделась по сторонам, уязвимая и испуганная.

– Веди себя естественно, – прошептала Джулия. – Там могут быть камеры.

По бокам фургона и на задних дверях не было окон. С большим трудом мы подняли ящик и загрузили в грузовой отсек. Убедившись, что ящик в безопасности, Джулия заперла двери. Я хотела сказать что-то вроде «Удачи!» или «Будь осторожна!», но не смогла найти верных слов.

– Напиши книгу, – попросила Джулия, и я пообещала, что напишу. Когда она уселась на водительское кресло и закрыла дверь, я приложила ладонь к стеклу ее окна, Джулия сделала то же самое с другой стороны. Так мы попрощались.

Следуя указателям, я вернулась в фойе и поспешила убраться оттуда, прежде чем столкнусь с кем-то вроде Китти. Когда я вышла на улицу, мне хотелось плакать, кричать, долбить кулаками блестящие стены Остен-тауэр, но я не могла. Это бы увидели. Куда бы я ни пошла, меня видели.

Прятавшись от мира столько времени, теперь я находила на улице красивым все, даже бетонные ограждения и неоновые огни. Я отправилась на Бродвей. Где-то там катил по дороге белый фургон, но я его не видела. Я сняла куртку и шарф и перекинула их через плечо. Пробившись через толпу туристов, я ускорила шаг, затем побежала. И понеслась, быстрее, чем когда-либо в своей жизни.

Лита была права. Нет ничего слаще свободы. Какая-то неведомая сила гнала меня вперед; я мчалась наперегонки с ветром, подставляя лицо теплу солнечных лучей. Я стремительно врывалась в этот огромный мир, который теперь казался слишком маленьким для меня.

Та-дам!

Спасибо Алисе Тасман, одной из моих счастливых Алис, – единственному редактору в Нью-Йорке, которая была достаточно храброй, чтобы взяться за «Диетлэнд». Каждый день своей жизни я буду благодарить тебя за это. Мне также невероятно повезло и с другими женщинами в литературном агентстве «Джин Ви Наггар», а также со всеми моими соагентами и издателями, как на международном рынке, так и в моем родном уголке. Смогу ли я когда-нибудь достойно отблагодарить всех этих милых людей?