– К черту, Адам! Я больше не могу думать о том, как она это вынесет.

– Ее мать… – начал было граф, выговаривая подсознательно мучающую его мысль.

– Софья Ивановна была женщиной совсем иного склада, – уверенным тоном прервал его Голицын. – Эфирное создание, сотворенное скорее из духа, нежели из плоти. Нет, это тебя не должно беспокоить.

– Пожалуй, мне лучше пойти наверх. – Адам бросил скомканную салфетку на стол рядом с нетронутой едой.

Спальня была полна женской прислуги. Они перестилали постель, раздвигали портьеры, ставили чаны с водой на жарко полыхающий огонь печи. Одна занималась тем, что привязывала скрученные в жгуты простыни к изножью кровати. Адам почувствовал, как по спине пробежала струйка холодного пота. Софи ходила взад-вперед по комнате. Лицо ее было бледно, но спокойно.

– Софи, тебе лучше лечь, – посоветовал он, беря ее за руку.

– Нет, лучше ходить. Ты не мог бы мне почитать вслух?

– О, удовольствием, милая! – Он ощутил огромное чувство облегчения, что может быть хоть чем-нибудь полезен. – Что ты хочешь?

– Монтеня. Он всегда на меня действовал успокаивающе. В течение двух часов Адам читал «Опыты» Монтеня; Софи, слушая, неторопливо и безостановочно ходила по комнате. Он не прекращал своего занятия и старался, чтобы не дрогнул голос даже тогда, когда она время от времени останавливалась и крепко хваталась за любой предмет, подвернувшийся под руку; но потом наступил момент, когда она не смогла сдержать стона, и Адам замер на полуслове.

Таня, которая все это время сидела в углу и тихонько что-то шила, быстро поднялась и подошла к ней.

– Держись прямо, – подхватила она Софью, которая согнулась вперед.

– Кажется, началось, – откликнулась та выпрямляясь. – Адам, продолжай.

Он повиновался, но через несколько строчек почувствовал, что она его не слушает. Лицо ее напряглось, тело вдруг ослабло, глаза потемнели от боли.

– Теперь вам лучше уйти, барин, – заметила Таня, беря Софи за руку. – Пойдем-ка в постель, барыня.

Адам беспомощно наблюдал, как она взгромоздилась на кровать. Стоны сменились криками. Таня сунула ей в руки связанную узлами простыню. Адам удалился, не в силах наблюдать за ее мучениями.

Это продолжалось весь день. Женщины бегали вниз и вверх по лестнице в застывшем от напряженного ожидания доме. Мужчины, продолжая свои дела, старались разговаривать шепотом. Каждый раз, когда очередной вопль прорезал тревожную тишину, все вздрагивали затаив дыхание. Адам с князем сидели в библиотеке и пили водку, которая не приносила ни малейшего облегчения.

– Что-то там, видимо, не так, – проговорил Адам уже во второй половине дня. – Это не может продолжаться так долго!

Выскочив из библиотеки, он взбежал по ступеням и ворвался в спальню.

– Что происходит?

Татьяна разогнулась над постелью, держа в одной руке полотняную салфетку, смоченную лавандой, и спокойно взглянула в его сторону.

– Ничего особенного, барии. Почему вы решили, что у нас что-нибудь не так?

Он с ужасом приблизился к кровати. Глаза ее были закрыты. На какое-то страшное мгновение ему почудилось, что она уже не жива, настолько мертвенно-бледным было ее покрытое крупными каплями пота лицо; влажные волосы спутанными прядями разметались по подушке. Софи приоткрыла глаза. К его огромному изумлению, она улыбнулась.

– Такое ощущение, что это длится, уже вечность.

– Никогда себе не прощу, – прошептал он, опускаясь рядом с ней на колени и забирая в руки ее ладонь. – Причинить тебе такие страдания!

– Чушь несусветная! – откликнулась она, сжав его кисть с такой силой, которую он даже не мог себе представить в ее руке. Таким образом она пережидала очередной приступ боли. Но не проронила ни звука. Когда боль отступила, она просто упала головой в подушки, полностью обессилев.

– Долго ей еще мучиться? – спросил Адам Татьяну, которая обтирала лоб Софьи салфеткой, смоченной в лавандовой воде.

– Недолго, – спокойно заверила его та. – Все идет прекрасно, барин. Ребеночек выходит головкой вперед. Может, головка немного крупновата.

Так спокойно и обыденно! В сознании Адама возник образ крупной головы младенца, слишком большой для того, чтобы свободно покинуть свою тесную обитель. Он содрогнулся. Он виноват в том, что голова слишком большая. Его собственная мать не раз рассказывала, что у него тоже была очень крупная голова.

– Адам! – еле слышно позвала Софья. Тем не менее, в голосе явственно прозвучало нетерпение. – Дай руку.

Она сжала его ладонь с прежним нечеловеческим усилием, но на сей раз происходила нечто иное. Адам смотрел на нее с удивлением. Она закрыла глаза, но лицо оставалось напряженным – от какого-то внутреннего усилия, а не от боли; на шее сквозь чуть смугловатую кожу проступили крупные синие вены. Таня подошла к изножью кровати и сдернула простыни. Одна из женщин сняла с огня кипящий чан с водой и поставила новый.

– Теперь надо тужиться, Софья Алексеевна, – поступило спокойное указание Татьяны. Рука Софьи по-прежнему сжимала ладонь Адама, по казалось, она уже не осознает этого. Он был поражен внезапно проявившейся неземной красотой ее лица, на котором отражалась невероятно трудная работа, происходящая сейчас в ее теле. Сердце Адама переполняла радость от того, что рука его каким-то, пусть и бесконечно малым образом помогает ей в этом труде.

И, наконец, наступил момент, когда между раскинутыми ногами показалась мокрая темная головка. Адам затаил дыхание, зачарованный чудом, происходящим на его глазах. Затем в комнате раздался тоненький, жалобный, но отчетливый крик, и рука Софьи безвольно обмякла.

– Какой крепкий парнишка! – с восхищением воскликнула Татьяна через несколько мгновений. – Еще на свет толком не выбрался, а уже вопит!

– Мальчик? – прошептала Софи.

– Отличный мальчик! – Исполнив все необходимое, Таня протянула ей маленькое, еще в кровавой слизи, новое человеческое существо.

Адам молча смотрел на своего сына, понимая, что большего счастья в жизни просто не может быть. Он прикоснулся к маленькой, сморщенной, как у старичка, ручке.

– Саша, – прошептала Софи. – Тебе нравится это имя, Адам?

Саша. Александр. Сашенька.

– Да, мне кажется, оно очень ему подходит, – торжественно проговорил Адам.

– Ну а теперь, барин, ступайте вниз и скажите князю, что у него появился прекрасный здоровенький правнук, – распорядилась Татьяна, забирая младенца. – У нас тут еще много работы. Придете, когда мы приведем княгиню в порядок.

Адам наклонился поцеловать Софи. Коснувшись губами влажного лба, он отвел в сторону прилипшую прядку волос.

– Никогда не видел тебя такой прекрасной и сияющей!