К этому времени адвокат уже размахивал старым учебником по медицине из какой-то пыльной библиотеки. Он читал о бессимптомных инфарктах и знал, что сердечный приступ может запросто остаться незамеченным… Во всяком случае, какое-то время. Я установил, что сердечный приступ у мистера Адебьо случился в день происшествия, но откуда мне было знать, что он не произошел еще до начала ссоры, когда он менял спущенную шину под безжалостно палящим солнцем (подобно многим адвокатам, этот был несостоявшимся писателем-романистом)? Если, конечно (тут он изобразил карикатурную хитрость), я был не настолько умен, чтобы определить время сердечного приступа с точностью до минуты?

Я сказал:

— Размер поврежденного участка сердечной мышцы был настолько большим, что отсутствие боли при таком «бессимптомном» сердечном приступе крайне маловероятно.

Адвокат открыл было рот, чтобы что-то сказать, но я его опередил:

— И почти наверняка у мистера Адебьо началась бы одышка, когда сердце перестало эффективно работать. Я действительно не думаю, что такое могло остаться для него незамеченным.

Последовала долгая пауза, прежде чем адвокат снова взял слово. Неугомонный. Я считаю, что важно осознать и со смирением признать все многообразие возможных жизненных сценариев. Такой подход не раз доводил меня до неприятностей в суде. Порой мне кажется, что в суде побеждают только напыщенные, упрямые и настойчивые люди. А я уж точно не из их числа.

Когда он продолжил настаивать, что у мистера Адебьо, должно быть, произошел бессимптомный инфаркт, пока он менял колесо, я наконец сказал:

— Я не могу полностью исключить вероятность того, что до перебранки произошло спонтанное поражение какого-нибудь участка сердечной мышцы. Между тем под микроскопом никаких следов обнаружено не было, и характер мышечных повреждений согласуется с единичным обширным инфарктом.

Подводя итоги, адвокат защиты выглядел крайне самодовольно. Судья напомнил присяжным, что они не должны признавать вину подсудимых при наличии у них малейших сомнений в том, что смерть мистера Адебьо произошла по вине соседей. У присяжных были сомнения. Они признали соседей невиновными.

Когда процесс закончился, я был зол на себя, чувствуя, что поддался на провокации адвоката. Возможно, я недостаточно подробно объяснил присяжным все тонкости патологических изменений, хоть и понимал, что даже присяжным-врачам, прекрасно разбирающимся во всех деталях, было бы непросто принять окончательное решение. Тем не менее по завершении суда мне было жалко миссис Адебьо. Как же невыносимо, должно быть, ей было и дальше жить бок о бок с этими соседями.

Третий случай начался с происшествия на парковке супермаркета. Эрнест Коулбрук семидесяти восьми лет, живший неподалеку, закончил покупки и теперь возвращался домой. Ближе всего ему было идти через парковку. Он уж точно не стал бы идти в обход — судя по рассказам людей, ходил Эрнест с трудом.

Одновременно с ним свои покупки закончил и Ричард Уайт двадцати шести лет. Он был у друга в гостях, когда у него начали гореть трубы. Взяв его машину, он помчался в супермаркет за ромом и сигаретами. В магазине он привлек к себе внимание грубым поведением по отношению к сотрудникам. Теперь же он стремительно выезжал с парковочного места, не потрудившись посмотреть в зеркало заднего вида. Он почти полностью развернулся, когда сбил Эрнеста Коулбрука.

Позже он заявил, что не заметил этого. Нажав на газ, он на всех парах уехал с парковки — произошедшее было записано камерами видеонаблюдения.

Прохожие бросились Эрнесту на помощь. Они вызвали скорую, а заодно и полицию.

К счастью, оказалось, что полученные Эрнестом травмы, хоть и причинили ему немало боли и неудобств, не представляли угрозы для жизни. Его правая большеберцовая кость, идущая от колена до лодыжки, была сломана чуть ниже колена — классический перелом от удара о бампер. Ему сделали операцию по правке кости, после чего Эрнест несколько дней провел в больнице. Когда его все-таки выписали, на ноге, разумеется, остался наложенный гипс, который сильно ограничил его в движениях, а неподвижность — одна из основных причин тромбоза глубоких вен.

Вены лишены собственного насоса, который бы проталкивал по ним кровь обратно в сердце.

Они полагаются на движения тела, а именно мышечные сокращения, направляющие кровь через ряд клапанов, не допускают ее обратного тока. Когда мышцы остаются на продолжительное время без движения, вены не сдавливаются и кровь может застояться в них, а в неподвижной крови со временем образуются сгустки.

Существует много факторов риска развития тромбоза глубоких вен, или ТГВ, как его сокращенно называют. Во многих случаях наиболее значима из них неподвижность, у некоторых имеется генетическая предрасположенность к образованию тромбов, но их может вызвать почти что угодно — начиная от инфекции вроде COVID-19 и заканчивая раком и ожирением. Первыми симптомами, если они вообще появляются, становятся отек и покраснение.

Тромбы представляют опасность в кровеносных сосудах любого участка тела. Тромбы в венах могут отделиться от стенки и угодить по кровеносной системе через более широкие вены в сердце, где они проходят через правый желудочек. На следующем этапе их путешествия, в сторону легких, сосуды постепенно сужаются, пока в итоге тромб не попадает в сосуд, чья толщина не превышает его размера. В этот момент он застревает. Кровь перестает поступать по этому сосуду в легкие — развивается так называемая тромбоэмболия легочной артерии, которая может представлять угрозу для жизни. Тромбоз глубоких вен не обязательно приводит к тромбоэмболии легочной артерии, но каждый, кто услышит слова «тромбоз глубоких вен», должен понимать, что вероятность такого исхода очень высока.

У Эрнеста Коулбрука все именно так и случилось. Когда он сидел дома, обездвиженный гипсом на ноге, те, кто за ним ухаживал, пожалуй, должны были чуть внимательнее следить за возможными тромбами. Вероятно, его левая нога под гипсом на самом деле была красной и опухшей, но позже я выяснил, что и в другой ноге у него развился тромбоз. Да и с какой стати кому-то было вообще это проверять? Да потому, что вены на его ногах уже продемонстрировали склонность к образованию тромбов.

Пятью годами ранее он пережил несколько незначительных эпизодов легочной тромбоэмболии. Чтобы избежать повторения, ему прописали антикоагулянт. Пять лет он ему помогал, но не теперь. Его убил не один, а целых два тромба, угодившие в легочные артерии. По одному на каждую ногу.

Полиции Ричард Уайт, водивший машину без страховки, совершенно не нравился, и им не терпелось ко всем прочим обвинениям в его адрес добавить еще и обвинение в опасном вождении, повлекшим за собой смерть. Они были разочарованы, когда выяснилось, что алкоголь не увеличивал,