— Э… Вроде да.

— Так убей её уже, наконец.

— Не могу…

— Ну и мудак. Абуто, подойди.

Девочка, установив наконец оторванную башку ровно, подошла к нам.

— Наклонись, пожалуйста.

Она присела на корточки, вытянув голову вперёд и подняв подбородок. Колдун, протянул руку с небольшим ножом и, не вставая, небрежным, но точным движением, перерезал ей артерию. Забил фонтанчик алой крови, девочка, не переставая улыбаться, завалилась на спину, забрызгав то, что не было забрызгано.

Я поблевал бы ещё, но было окончательно нечем.

Выдавил из себя только:

— Зачем?

— Она же импундулу. Ты думаешь, что она сейчас умерла, а она сейчас родилась. Ты вообще ничего не понимаешь в смерти, белая жопа. А туда же, убивать приехал.

— Нет. Родители. Зачем?

— Они узнали то, что хотели. Но не поняли. Белые жопы — тупые жопы. Впрочем, — он сочувственно потрепал меня по плечу, — твои были ничего. Для белых. И я их не убил, потому что смерти нет. Пойдём, тут пока приберутся.

***

Мы вышли из дома колдуна. Когда я заходил, была ночь, кусты, грязь, говно, вонь и халабуды из фанеры, жести и листьев, стоящие на патронных ящиках. Когда я вышел, был день, чистая улица, аккуратные хижины из тростника, гуляющие между ними козы, свиньи и куры. Нас приветствовали улыбками и взмахами рук сытые, здоровые, чистые, ярко одетые, рослые и красивые люди. Чернокожие, это же Африка. Африка из кино и картинок, Африка, не знавшая полувека взаимной резни, Африка без автоматов Калашникова. Была ли она когда-то такой, или это сказка? Не знаю.

— Ты и правда колдун, — сказал я. — Что это?

— Я хшайта, я хозяин. А это место твои родители назвали Ваканда. Оно раньше называлось по-другому, но мне понравилось слово. Красивое и ничего не значит. Теперь это Ваканда. Нравится?

— Не знаю. Она где?

— Здесь. Но не всегда, а когда я захочу. Поэтому я хшайта.

— Мои родители тоже здесь? — в этот момент я был готов поверить в любое чудо.

— Что им тут делать, сам подумай? — рассмеялся колдун. — Коз доить? Белые всегда лучше знают, как должно быть. Поэтому привозят нам автоматы.

— А где они?

— Там, где хотели быть, наверное. Они действительно много узнали.

— Я хочу к ним!

— Давай лучше выпьем, — колдун протянул мне бутылку.

— Давай! — нарушил я железный принцип: «Никогда не пей местного пойла».

И мы выпили.

Боже, какая это была дрянь!

Меня разбудил бородатый комгруппы. Я спал в машине возле гостиницы, весь в запёкшейся крови с окровавленным мачете в руках. Не сразу вспомнил, где провёл ночь, и вообще не вспомнил, чем она закончилась.

Наёмник сказал мрачно:

— Уезжай из Африки, братан. У тебя за неделю крышу снесло дальше, чем у меня за пять лет. Ещё немного, и пиздец. Разучишься решать проблемы без мачете.

Я не стал оправдываться и уверять, что никого не убивал. Потому что не помнил этого наверняка. От колдунской самогонки меня потом неделю таращило почём зря, казалось, что всё вокруг ненастоящее, и я ненастоящий. Настоящий я пятнадцать лет как умер, и всё это происходит в моей отрубленной голове, стоящей на полу и смотрящей на мёртвых родителей.

Я и сейчас иногда так думаю.

***

— А вы хотели бы вспомнить, Антон?

Чёрт, неужели я это рассказал? Мне казалось, что воспоминание мелькнуло в моей голове за долю секунды. Просто ассоциация, случайный флэшбэк. Ведь на самом деле мы ничего не забываем. Просто запрещаем себе вспоминать.

— Пожалуй, не стоит.

— В таком случае, закончим на сегодня. До следующей встречи!

Ах ты скотина! Пролез-таки мне в башку.

***

Микульчик сидит в любимом кресле на крыше и смотрит на мир сквозь бокал вина.

— Клинику перепрофилировали. Общемедицинские палаты вывели в другой корпус, все помещения отдали под новое направление. Эпидемия аутической комы у вирт-операторов.

— Так вот почему нас закрыли! Я-то думал, что всё наоборот — игровой проект свернули, и фикторы стали не нужны. А их просто не стало?

— Ну почему «не стало»? Они здесь.

— То есть, Микульчик, мои выпускники уже несколько лет лежат у тебя, а ты мне ни слова не сказал?

Мне очень хотелось его ударить. Но я знал, что не сделаю этого, и он знал. Не первый раз.

— Антон, они совершеннолетние. Ты им не опекун, не родственник, не доверенное лицо. Их медицинские проблемы являются врачебной тайной.

— Микульчик, не пизди.

— Ладно, это не главное. Но ты же сам всё понимаешь.

— Тебе запретили.

— Разумеется. Всё, что касается Кобальта, удаляется из публичного пространства. Я не хотел, чтобы удалили меня.

— Но ты же специалист!

— Я лишь слежу, чтобы в капсулах не кончались растворы. Всё, что с ними происходит, происходит там. Не знаю, что это. И где. И знать не хочу.

Глава 23. Кэп

The adventures first, explanations

take such a dreadful time.

Lewis Carroll. Alice in Wonderland

— Как-то слишком масштабно для мусоропровода… — сказал я с сомнением, оглядев шахту. — Тут стратегическую МБР можно разместить.

— Воняет. И много крысов!

— Воняет, — согласилась Натаха, — но не мусором. Скорее, канализацией.

Крысы нас не сильно беспокоят — шныряют мимо по своим крысиным делам.