Хотя понятно зачем: чтобы убедиться. Стивен надеялся, что страх чакмооля перед Прескоттом не обоснован. Однако Прескотт уже дважды навострил уши, как собака, почуявшая белку, — оба раза, когда они пересекали дорогу, ведущую в Зал мумии. Прескотт каким-то образом может чувствовать чакмооля, и чакмооль об этом знает. И не просто знает, а боится Прескотта.

— А, эта дыра… Я не знаю, куда она ведет, — соврал Стивен. — Пещера огромная, в ней гораздо больше мест, где я никогда не бывал, чем тех, которые я знаю.

Стивен подошел к Прескотту и заметил нечто странное. Под робой на его груди что-то двигалось, подергивалось, как зверек, пытающийся выбраться наружу.

Интересно, когда Прескотт смотрел в Бездонную яму, было то же самое? Стивен бы наверняка заметил такое, хотя, с другой стороны, ужасно трудно оторвать взгляд от каменных стен, которых никогда не касалась рука человека и лишь на мгновения осветил падающий факел.

«Так вот как Прескотт чувствует присутствие чакмооля — у него на шее какой-то талисман».

— Это здесь вы нашли мумию? — спросил Прескотт, словно не расслышал слова Стивена.

— Да нет же. Я ведь сказал, что никогда не ходил этой дорогой. Пойдемте, мистер Прескотт. Нужное вам место гораздо дальше.

«И не вздумай уличить меня во лжи, — подумал Стивен. — Не заставляй меня делать то, чего я не хочу».

Прескотт поднял глаза на Стивена, заметил, что тот не отрывает взгляда от его груди, и поспешно прикрыл рукой подергивающийся комочек.

— Это… ну, магнит, — заикаясь, выдавил Прескотт. — Здесь, наверное, залежи каких-то металлов. Мумия, она это… на магниты странно реагировала, и я подумал… — Он не договорил.

«Ага, конечно, над нами триста футов известняка, а у него магнит пляшет, как капли воды на раскаленной сковородке», — подумал Стивен.

— Пойдемте, мистер Прескотт, — повторил он, стараясь придать голосу убедительность, — мы еще не дошли до нужного вам места.

Стивен протянул руку и положил ее на плечо Арчи.

Плотина в голове рухнула, и многоголосый хор затараторил на все лады: голоса смеялись и вопили, словно молчали целую вечность, а теперь не могли наговориться и болтали так быстро, что слов не разобрать.

Стивен отшатнулся от Прескотта, оглушенный непрекращающимся гомоном, сквозь который прорезалась единственная связная мысль: «Прескотт вернул мне голоса. Чакмооль заставил их замолчать, а Прескотт выпустил на свободу».

Когда Стивен оторвал руку от плеча Прескотта, гомон стих, превратившись в шепот, однако не исчез. Точно так же, как раньше, начиная с момента, когда Стивен впервые вошел в пещеру семнадцатилетним мальчишкой, голоса неумолчно шептали в голове, бормотали на дикой смеси разных языков — знакомое ощущение, словно домой вернулся.

Разве теперь он сможет поднять на него руку?

Стивен осознал, что уставился прямо на Прескотта, и неуклюже попытался объяснить свое странное поведение.

— Споткнулся ненароком.

— А, понятно. — Лицо Прескотта ничего не выражало. — Ну тогда пойдемте, поищем ча…

— Нам сюда, — ответил Стивен. Помог Арчи подняться и повел дальше вглубь пещеры.

Стивен продолжал показывать и рассказывать, но как-то рассеянно, будто обязанности проводника занимали его мысли в последнюю очередь.

Названия достопримечательностей стали отдавать черным юмором: река Стикс, озеро Лета, Чистилище.

От прогулки на лодке по реке Стикс и озеру Лета Арчи бросило в дрожь. Стивен бесшумно работал веслами, опуская их в черную как ночь воду.

— Слава Богу, хоть не шестом отталкивается, — подумал Арчи. — Это было бы уже слишком!

Они вылезли из лодки и пошли вниз по отлогому спуску. Арчи поинтересовался, как далеко им еще идти.

— Мили четыре, пожалуй. Вы устали?

— Да нет, просто любопытно. А сколько времени занимает дорога туда и обратно?

Стивен задумался.

— К закату вернемся на поверхность, — наконец ответил он.

Арчи обрадовался, что воды в реке оказалось немного и путь был открыт, однако он ясно понимал: без Стивена дороги назад ему не найти.

«Скоро мне придется с ним поговорить, — подумал Арчи. — Он ведь видел, как талисман трепыхался у меня на груди, и наверняка понимает, что здесь что-то не так. Наверное, надо было с самого начала ему все рассказать, и будь что будет».

Однако теперь уже поздно жалеть об упущенных возможностях. За обедом предстоит преинтереснейший разговор.

Речки остались позади, и характер пещеры изменился: просторные округлые залы, из которых в основном состояла Главная пещера, сменились узкими высокими коридорами. Стивен показал Арчи гипсовые цветы — похожие на комок снежинок нежные наросты камня в трещинах. Иногда приходилось идти, расставив ноги, опираясь на выступы противоположных стен, а между ног была глубокая трещина.

Арчи не мог избавиться от ощущения, что ближайшие к входу залы были созданы по определенному плану, а дальше извилистые коридоры сливались в один многоуровневый лабиринт. Несколько раз ему казалось, что они снова проходили по уже пройденным участкам, которые вдруг изгибались или спускались неожиданным образом. На полу опять появилась грязь и заблестели лужицы.

Внезапно коридор круто повернул и превратился в узкий лаз. Арчи заколебался — на него снова накатила паника.

— Этот подлиннее Извилистого лаза, но не такой тесный, — подбодрил его Стивен. — А то, что вы увидите на другой стороне, с лихвой вознаградит все усилия.

С этими словами он протиснулся в лаз, держа лампу перед собой.

Арчи полез следом, отталкиваясь ободранными коленями и не спуская глаз со света лампы, чтобы не потерять голову от мысли, что потолок почти касается затылка. Правда, в отличие от Извилистого лаза, этот был довольно широкий, и Арчи скоро втянулся в ритм движения: локоть, колено, локоть, колено и не смотреть вверх.

Когда лаз расширился, и можно было выпрямиться, Арчи уже улыбался. Страх исчез или превратился в эйфорию: в конце концов, многим ли довелось такое испытать? Ползать по забитым грязью пещерам не каждому придет в голову. Да и красота здесь все же необычайная — мрачное, ничем не приукрашенное великолепие.

— На Земле нет ничего прекраснее, верно?

Стивен усмехнулся:

— Погодите несколько минут, еще не такое увидите.

На протяжении мили они прошли три гигантских зала, в каждом из которых Арчи застывал с раскрытым ртом, пораженный их невероятными размерами: свет лампы не достигал потолка, пол уходил вниз, ниже уступа, по которому они шли, а противоположная стена едва виднелась в темноте.

В последнем зале они слезли вниз, остановившись на ровном участке, где, словно памятники, высились огромные камни.