– Вон, стоит возле бара, – сказал Вуди. – С ним рядом парочка ребят постарше и блондинка. Это Грег Пешков.

Как всегда, несмотря на свою дорогую одежду, Грег выглядел как кусок грязи: шелковый галстук съехал набок, рубашка вылезла из-под пояса, на кремовых брюках – пятно сигаретного пепла. И все равно блондинка глядела на него с обожанием.

– Действительно, – сказал Гас. – Ты часто видишь его в Гарварде?

– У него главный предмет – физика, но он сторонится ученых – наверное, ему с ними слишком скучно. Я на него натыкаюсь в «Кримсоне». – «Гарвард Кримсон» была студенческая газета. Вуди снабжал газету фотографиями а Грег писал статьи. Этим летом он на стажировке в Госдепартаменте, потому-то он и оказался здесь.

– В отделе пресс-службы, полагаю, – сказал Гас. – Те двое с ним – репортеры, тот в коричневом костюме – из чикагской «Трибьюн», а тот, что курит трубку, – из кливлендской «Плейн Дилер».

Вуди увидел, что Грег разговаривает с журналистами как со старыми друзьями: он взял одного за руку и, наклонившись, шепнул что-то, потом шутливо похлопал второго по спине, словно поздравляя. Казалось, он им нравится, подумал Вуди, вот они громко рассмеялись в ответ на какие-то его слова. Вуди завидовал людям, обладающим таким даром. Политикам он был нужен – хотя, может быть, не то чтобы необходим: вот его отец не умел вести себя так панибратски, а он один из высших государственных деятелей Америки.

Вуди сказал:

– Интересно, как относится к угрозе войны его сводная сестра Дейзи. Она же там, в Лондоне. Вышла замуж за какого-то английского лорда.

– Точнее, она стала женой старшего сына графа Фицгерберта, которого я довольно хорошо знал.

– Ей завидуют все девчонки в Буффало. На ее свадьбу приезжал король.

– Еще я был знаком с сестрой Фицгерберта, Мод. Изумительная женщина. Она вышла замуж за Вальтера фон Ульриха, немца. Я бы и сам женился на ней, если бы Вальтер не успел раньше.

Вуди приподнял брови. Странно было слышать от папы такие вещи.

– Конечно, это было до того, как я влюбился в твою маму.

– Понятно, – Вуди сдержал усмешку.

– После того как Гитлер запретил Социал-демократическую партию, Вальтер и Мод исчезли из моего поля зрения. Надеюсь, у них все в порядке. Если начнется война…

Вуди увидел, что разговор о войне настроил отца на размышления о прошлом.

– По крайней мере, Америку это не коснется.

– Так мы думали и в прошлый раз… А что слышно о твоем младшем брате? – спросил Гас, меняя тему.

Вуди вздохнул.

– Он не собирается менять решение, пап. Он не поедет ни в Гарвард ни в какой другой университет.

Семья переживала тяжелый момент. Чак заявил, что, как только ему исполнится восемнадцать, он уйдет во флот. Без степени колледжа он будет рядовым, без возможности стать когда-нибудь офицером. Его высокопоставленные родители были в ужасе.

– Черт, он же достаточно способный для колледжа… – сказал Гас.

– Он обыгрывает меня в шахматы.

– Меня тоже обыгрывает. Так в чем же дело?

– Он терпеть не может учиться. И любит корабли. Ему интересно только ходить под парусом. – Вуди взглянул на наручные часы.

– Тебе пора на вечеринку, – сказал отец.

– Можно не торопиться…

– Нельзя, нельзя. Очень красивая девочка. Выметайся немедленно!

Вуди расплылся в улыбке. Порой отец оказывался на удивление сообразительным.

– Спасибо, папа, – сказал он, вставая.

Грег Пешков тоже уходил, и к дверям они подошли вместе.

– Привет, Вуди, как дела? – сказал дружелюбно Грег, поворачивая в ту же сторону.

Было время, когда Вуди хотелось набить ему морду за то, что они сделали с Дейвом Рузроком. Но за эти годы злость притупилась, и, по правде говоря, виноват был Лев Пешков, а не его сын, которому тогда было всего пятнадцать. Но все равно Вуди ответил вежливо, только и всего.

– В Вашингтоне мне очень нравится, – сказал он. Они шли по широкому бульвару. – А тебе?

– Ничего. На работе уже почти привыкли к моему имени… – Заметив вопросительный взгляд Вуди, Грег пояснил: – В Госдепартаменте сплошь одни Смиты, Фаберы, Дженсены и Макалистеры. Ни одного Козинского, или там Коэна, или Пападопулоса.

А ведь действительно, сообразил Вуди. Управление осуществлялось довольно элитарной группой. Почему он этого раньше не замечал? Может быть, потому, что то же самое было и в школе, и в церкви, и в Гарварде.

– Но они люди без предубеждений. Они готовы сделать исключение, если человек бегло говорит по-русски и происходит из богатой семьи.

Грег говорил полушутя, но в его тоне слышалось раздражение, и Вуди понял, что этот парень – человек конфликтный.

– Они считают моего отца гангстером, – сказал Грег. – Но на самом деле никого это не волнует. У большинства богатых людей где-нибудь в роду были гангстеры.

– Ты говоришь так, будто ненавидишь Вашингтон.

– Наоборот! Я бы никуда больше не хотел. Здесь – власть.

Вуди подумал, что у него более высокие устремления.

– Я здесь – потому что здесь возможно сделать то, что я хочу, совершить перемены, к которым я стремлюсь.

Грег усмехнулся.

– Я о том и говорю, разве нет? Власть.

– Ну… – С такой точки зрения Вуди на это не смотрел.

– Как ты думаешь, – спросил Грег, – будет война в Европе?

– Тебе лучше знать, ты же в Госдепартаменте!

– Да, но я в отделе пресс-службы… Я знаю лишь сказки, которыми мы пичкаем репортеров. А о том, как там на самом деле, у меня нет никакого представления.

– Черт, у меня тоже. Я только что был на встрече с президентом – и мне кажется, даже он не знает.

– Моя сестра Дейзи – там.

Это Грег сказал совсем другим тоном. Было очевидно, что его беспокойство искренне, и Вуди почувствовал к нему большее расположение.

– Я знаю, – сказал он.

– Если начнут бомбить, даже женщины и дети будут в опасности. Как ты думаешь, будут немцы бомбить Лондон?

Честный ответ был только один.

– Я думаю, да.

– Как бы я хотел, чтобы она вернулась…

– Может, войны и не будет. Чемберлен – английский премьер-министр – в прошлом году подписал в последнюю минуту с Гитлером соглашение о Чехословакии…

– Продажу Чехословакии.

– Вот именно. И, может быть, так же поступят и с Польшей – хотя время уже истекает.

Грег мрачно кивнул и сменил тему:

– Куда направляешься?