— Акмаэль, у меня не больше желания быть принцессой Сырнте, чем королевой Мойсехена! Все, что я хотела… — она запнулась. Все, что я хотела — ты. — Я чувствовала себя такой одинокой. Тебя не было, а он был там, и я… он был мне нужен. Мне нужно было кого-то любить. Это все.

Ее признание ничуть не уменьшило его недовольства. Когда он нетерпеливо вдохнул, чтобы ответить, Эолин заметила отблеск серебра на его груди. В мгновение ока она сократила расстояние между ними, не отрывая взгляда от воротника его рубашки. Она положила пальцы на тонко сплетенное украшение, висевшее у него на шее, очарованная светом, заключенным в его многочисленных кристаллах.

— Этим ты нашел меня! — поняла она, пораженная. — Где ты взял это?

Акмаэль замер под ее прикосновением.

— Моя мама сделала его и подарила мне.

— Почему я не видела его раньше? Почему ты мне его не показал?

— Это была моя тайна, мое единственное воспоминание о ней. Я привык ни с кем не делиться.

— Если бы только это открылось мне раньше, — опечаленная, Эолин отошла, но Акмаэль остановил ее, поймав ее пальцы своей рукой. Заряд от его прикосновения сотряс ее.

— Почему? — спросил он.

— Это древняя магия маг, одно из немногих заклинаний, которые они хранили в тайне. Его существование никогда не было зафиксировано в летописях. Гемена рассказывала мне о нем, хотя не успела научить меня ткать его перед смертью. Предмет позволяет своему пользователю найти друга на большом расстоянии, но он не будет работать, если намерения ищущего не будут истинными и чистыми.

— Мои намерения всегда были истинными, — сказал он, — хотя было бы преувеличением сказать, что они всегда были чисты.

— Чего я не понимаю, так это того, как это работает. Я имею в виду, что когда ты нашел меня в Южном лесу, это, должно быть, отпечаталось в моей сущности, чтобы позволить тебе прийти снова, но как ты появился в первый раз? Твоя мать ничего обо мне не знала, не имела от меня ничего, что могло бы быть вплетено в эту паутину.

Затем истина пришла к ней, как летний дождь, просачивающийся в мягкую землю, медленное осознание, прозвучавшее в голосе темноволосой ведьмы, явившейся в ее снах так давно.

«Ты не та, кого я искала, маленькая Эолин, но ты та, кого я нашла».

— Бриана хотела, чтобы ты нашел Гемену! — сказала она. — Твоя мать, должно быть, имела что-то от моей наставницы. Должно быть, она как-то знала, что Гемена выжила. Она хотела, чтобы Гемена обучила тебя, но эта магия не могла проникнуть за пределы ее убежища. Она переместила тебя к заколдованному лесу, а вместо этого ты нашел меня.

Эолин вырвалась из хватки Акмаэля, ее голос понизился до шепота.

— О, Акмаэль, ты мог многому у нее научиться! Все возможности были потеряны из-за того, что я стояла на пути!

— Это не правда, — он шагнул вперед и взял ее лицо в свои руки, вызвав трепет в глубине ее души.

«Я все сделала не так. Все перевернулось».

— Но ты не понимаешь! — сказала Эолин. — Моя семья вмешалась в твою судьбу с самого начала. Я удерживала тебя от Гемены, хотя и не знала, что делаю, и мой брат пытался убить тебя, и моя… — Эолин заколебалась, остро осознавая грозную силу, протекающую через руки Акмаэля, ту легкость, с которой он мог раздавить ей череп. — Женщина, которая убила твою мать…

На него снизошла абсолютная тишина, подобная тишине, предшествующей сильной буре.

Эолин закрыла глаза, слезы выступили под ее ресницами, она была уверена, что он вот-вот ударит.

— Женщина, которая убила твою мать… — прошептала она.

— Я знаю, кем она была, Эолин, — сказал он. — Я знаю, кем она была для тебя.

И все. Только эти слова, а потом тишина.

Эолин открыла глаза и в замешательстве уставилась на него.

— Во время битвы при Эрундене, — сказал Акмаэль, — я узнал ее в лице Эрнана.

Она не знала, что ответить. Было ли это источником бессмысленной ярости, охватившей его во время противостояния с ее братом? Не поэтому ли он сражался с Эрнаном с такой неукротимой яростью? И если да, то почему…?

— Тогда почему я все еще здесь? — спросила она.

Печаль заполнила его глаза, и он нахмурился. На мгновение он снова стал похож на Ахима, на мальчика, который весь день тщетно искал неуловимую радужную улитку. Ребенок, который не мог вынести потерю единственного сокровища, которое так и не нашел.

— Потому что я люблю тебя, Эолин, — сказал он. — Потому что я не могу представить это королевство без тебя.

Ее дух раскрылся при этих словах. Комната двигалась и менялась вокруг них. Богатые и разнообразные ароматы Южного Леса поднимались от каменного пола: запахи горькой земли и измельченной сосны, гниющего дерева и диких роз. Она слышала шум ветра в деревьях, пение птиц, стрекотание сверчков в ночи, весенний рев реки.

Она сжала пальцы Акмаэля и прижалась губами к ним, к широкой ладони его руки, к нежной коже его запястья. Ее поцелуи прошлись по жестким линиям его лица, прежде чем проникнуть в чувственную глубину его губ. Ее желание вспыхнуло розовым пламенем, и она растворилась в нем, когда он обвил ее руками.

Сразу за жаром их объятий Эолин услышала, как закрылись тяжелые двери и мягко зашипела магическая печать.

Была ли это ловушка? Ей было все равно. Она хотела только любить его, любить его всегда.

ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ

Возрождение

Эолин почувствовала дрожь копыт лошадей под землей, а затем по стеблям ромашки и шалфея прошла устойчивая дрожь. Ее пальцы задержались на растениях, успокаивая их.

«Смогу ли я когда-нибудь привыкнуть к этому, — подумала она. — Или этот звук всегда будет вызывать одно и то же мимолетное ощущение детского ужаса?».

Она встала и вытерла руки о фартук, затем прикрыла глаза от солнца, низко зависшего над горизонтом. Густой сад мерцал в янтарном свете, и свежий голос молодой ели шептал на ветру. От небольшого круга строений, которые составляли ее новый дом, земля плавно спускалась к небольшому ручью, затем снова поднималась, чтобы продолжить свой путь к близлежащему городу Моэн.

Девочка прижалась к юбке Эолин и посмотрела на нее снизу вверх. Прядь пепельных светлых волос упала на ее большие карие глаза. Она крепко сжала маленькой ладошкой руку Эолин.

— Что это такое? — спросила она.

Эолин ободряюще сжала руку девочки.

— Посмотри на дальний хребет,