Перед русской архонтессой вальяжной раскованности в патрикии убыло. Поразила великая княгиня Ольга Калокира. Лицом белым-бела, а брови черные, без единой сединки. Волосы убраны под княжеский венец. Одежды тоже белые, расшитые жемчугом. Все просто, а над головою чудится пресветлый нимб, венчающий дивную жизнь и мудрость, о которой по всему Миру то ли были складывают, то ли сказки.

Князь Святослав сел рядом с царствующей матерью, и они выслушали посольскую речь Калокира о неизменной дружбе василевса Никифора Фоки к архонту Святославу и архонтессе Ольге. Были представлены многочисленные подарки князю, княгине и княжичам.

Святославу от василевса – позлащенный круглый щит, узорчатые доспехи и длинный, узкий акуфий – обоюдоострый клевец[98], похожий на цаплю, с рукояткой в виде двуглавого орла, в алмазах.

Ольге – большую, в человеческий рост, икону святых Константина и Елены, в окладе из серебра, с крупными камнями. Евангелие в золоте. Иконы Богородицы, «Спаса в Силах», Николая Мирликийского. Сверх того парчу, шелк, ладан, миро.

Ярополку Калокир поднес золотой пояс с небольшим кинжалом.

Младших княжичей на приеме не было, но Олегу досталось седло, украшенное серебром и драгоценными камнями, а Владимиру серебряная чаша, тарелка, ложка, нож и вилка.

Подарки несли и несли: финики, плоды смоквы, тисненные религиозными сценами золоченые кожи для обивки комнат, стекло для окон, подсвечники, свечи, оливки, оливковое масло, грецкие орехи, фисташки, краски – расписывать стены храмов, книги с яркими миниатюрами, ароматические мази, курения, благовония…

– Есть у меня еще один подарок, – сказал Калокир, когда показ подношений закончился. – Августа Феофано, посылая архонтессе Ольге свои подарки, просила сказать, что она помнит и благословляет день, когда Бог даровал ей быть за одним столом с мудрой и прекрасной правительницей Руси.

– Я тоже помню василиссу. Она в ту пору была еще совсем в юных годах, – улыбнулась Ольга. – Феофано сидела рядом со мною и порадовала меня искренностью своей беседы.

– Августа посылает мудрейшей из мудрейших архонтесс две иконы. Елизаветы и Захарии – родителей Иоанна Предтечи. И Анны и Иокима – родителей Пресвятой Богородицы. У Августы трое детей: багрянородные Василий и Константин и принцесса Анна. Их величество просит помолиться о ее детях. У царствующих все в достатке, кроме счастья, а иные из багрянородных счастьем бывают обделены.

– Я помолюсь, – сказала Ольга. – Сколько лет багрянородной Анне?

– Она еще очень молода. Ей четвертое лето.

– Четвертое лето, – повторила Ольга и глянула на Ярополка.

Калокир понял, о чем подумала архонтесса, и ужаснулся. Если русские поднимут брачный вопрос, требуя для княжича Анну, договориться с ними будет непросто.

Ольга прочитала этот ужас в глазах молодого посла и сказала, не улыбнувшись:

– Мне, грешнице, Бог не дал в невестки багрянородную принцессу. Но я молюсь, и Господь смилостивится и пошлет просимое моим правнукам, а может быть, и внукам.

Калокир поклонился, перекрестился вслед за Ольгою и поспешил переменить разговор. Перед княгиней поставил три ларца: с мелким жемчугом, с бисером и с золотой нитью.

– Василисса Феофано до сих пор в восторге от шитья русских рукодельниц. Она посылает бисер, жемчуг и золото. Пусть мастерицы архонтессы Ольги порадуют Господа и Богородицу новыми дивными вышивками.

После приема был долгий пир в гридне великого князя. Тайную встречу с послом Святослав тоже не стал затягивать и позвал Калокира, соблюдя свое достоинство, уже через три дня.

А вот Ярополк и трех часов ждать не захотел. Высидел на пиру здравицы и отправился к Баяну, нашел его в доме, где жили гридни.

Повел княжич друга в свою собственную конюшню показать, какие у него кони. Кони были высокие, красно-золотые, гривы – чистое золото.

Конюхи оседлали для княжича одного коня, и Ярополк показал Баяну, как умеет он теперь скакать. Поднимал коня на дыбы, бросал узду и правил ногами. Конь был послушен.

– Я теперь скачу так, что Олегу за мной и не угнаться, – сказал с гордостью, а Баян не помнил про эту слабину своего друга, про боязнь верховой езды.

Отдал Ярополк коня конюхам, повел Баяна в свои покои, а потом передумал.

– Хочешь, тайное место покажу?

– Покажи, – согласился Баян.

Вышли они из дворца и за стены города, побежали тропой по лесу и оказались перед крошечной деревянной церковкой.

Двери в храм были открыты, но людей они не увидели. Два узких оконца, затянутых бычьими пузырями, света давали мало.

Горели три лампады: перед иконою Спаса на убрусе, перед Богородицею, перед Николаем Угодником.

Ярополк подвел Баяна к каменной плите в полу.

– Это могила. Видишь крест?

– Вижу, – сказал Баян и невольно перекрестился.

Ярополк подумал, взглянул на друга и тоже перекрестился.

– А знаешь, кто здесь похоронен?

– Не знаю.

– Аскольд. А крестное имя его Николай. Церковь тоже во имя Николая Чудотворца.

Постояли перед иконами. Баян сказал:

– Я в соборе Святой Софии пел. Этот храм величиной с Киев!

– В церквах нельзя врать, – укорил друга Ярополк.

– Ну, если не с Киев, так с княжеский дворец. Там такой купол – небеса! – Баян размахнул руки.

Ярополк смотрел недоверчиво.

– Это правда. Спроси у Калокира. Он – посол. Посол врать не будет.

– Хе! – Ярополк показал на Баяна пальцем. – Послы, наоборот, правды не говорят. Что ни скажут, то и соврут.

Они вышли из церковки.

– А где тайное место? – спросил Баян.

– Это и есть.

Баян посмотрел кругом: внизу под горой Днепр, лес, дубы да липы.

– Здесь и кровь пролилась: князь Олег убил Аскольда. Позвал товары показать, а сам убил.

Баян вздрогнул.

– Тут тень. Холодно.

– Страшное было место, – сказал Ярополк, – а теперь бояться не надо. Теперь здесь дом Бога. Теперь здесь Ангелы.

– А ты видел Ангелов? – спросил Баян.

– Их даже бабушка не видела! А она каждый день молится.

– Пошли к реке, – предложил Баян.

– Пошли, – согласился княжич, и они побежали по тропе вниз.

С Днепра полыхнуло на отроков светом. От простора закружились головы. Ярополк кинулся на траву.

– Поваляемся-покатаемся! – перевалился с бока на бок, посмотрел на Баяна. – Чего стоишь?! Я в детстве уж так любил поваляться-покататься.