Длинные черные волосы, черные сверкающие глаза, черные юбка и блузка, черное сердце и манеры ему под стать – именно такая женщина мне и была нужна.

Я поднял брови.

– Ты, часом, не Царица Савская? На эти деньги я мог бы купить мула.

– Ты мог бы купить пару мулов, но все они реквизированы на войну. Так что довольствуйся моими сестрами putas.

Она откинула назад волосы.

– Тебе вообще повезло, что нашлась женщина, которая желает доставить тебе удовольствие. Я помогаю укреплять боевой дух испанской армии тем, что сплю с героями и высокопоставленными офицерами.

Я понизил голос:

– Так ты патриотка, Серена?

– Я готова умереть за Кадис. Ты разве не слышал о том, как женщины вроде Марии Агустины из Сарагосы сражались наряду с мужчинами?

– Тебе нет нужды умирать, но у меня есть для тебя миссия большой важности.

Она уставилась на меня, безошибочно определив по одежде, что я не из Кадиса, и откинула назад голову.

– И кто же, интересно, ты такой, чтобы заводить со мной подобные разговоры?

– Я работаю на полковника Рамиреса, – доверительным шепотом сообщил я. – Ты знаешь, что мы делаем с французскими шпионами, когда ловим их?

– Я знаю, что бы сделала с ними я.

Девица ловко вытащила откуда-то из-под одежды острый кинжал и заявила:

– Я бы вырезала им кишки и бросила собакам.

Похоже, Серена говорила искренне. Все складывалось просто замечательно. Разумеется, я мог бы и сам воткнуть нож между ребрами bastardo Балтара, но это вызвало бы много вопросов, не говоря уже о том, что инквизиция моментально начала бы охоту за моей шкурой. Я придумал кое-что получше, и отважная девушка мне в этом поможет.

– Серена, я напал на след французского шпиона, который выдает себя за священника.

– Шпион, выдающий себя за священника? – Она перекрестилась. – Да обгадит дьявол его черную душу.

– Сегодня, думаю ближе к вечеру, он придет сюда. И вот что нам с тобой нужно сделать, дабы не позволить этому подлому соглядатаю выведать тайны оборонительных сооружений города...

* * *

Я сидел в темном углу гостиницы, наполовину укрывшись за краем стойки, и внимательно наблюдал. Священник-инквизитор провел здесь уже около часа, накачиваясь вином, причем я заметил, что хотя духовных лиц в заведение набилось немало, никто из них не желал составить компанию Балтару. Он переходил от одного столика к другому, но вскоре после того, как этот тип к ним подсаживался, собутыльники улетучивались. Никакой загадки тут не было: за вином языки у людей развязываются, а кому охота, чтобы из-за какой-нибудь обмолвки тобой занялась святая инквизиция.

Когда Балтар выпил достаточно, чтобы бдительность его притупилась, я подал знак Серене. Рuta села за столик, налила ему кружку вина, склонилась к священнику поближе и что-то зашептала ему на ухо. Серене не потребовалось много времени, чтобы пересказать то, чему научил ее я: будучи патриоткой, она хочет почтить брата Балтара наилучшим способом, какой доступен женщине.

Подождав, пока они поднимутся наверх, я двинулся следом. Я предусмотрительно снял соседнее помещение за двойную цену. Я зашел в свободную комнату, быстро пересек ее, открыл дверь на балкон и высунул голову. Балкон комнаты, снятой мною для puta и Балтара, был пуст. Быстро выбравшись на свой балкон, я перемахнул через его ограждение, подтянулся, схватился за перила соседнего балкона и перебрался туда. Снизу меня никто не видел: там находился проулок, куда из задних окон постоялого двора вечно выбрасывали всяческий мусор и опорожняли ночные горшки. Вонища там стояла еще та, а вот желающих прогуляться не наблюдалось.

Я прислушался и услышал внутри кокетливый женский смех и приближающиеся к балкону шаги.

Славная девочка!

Я отступил в сторону, когда дверь отворилась и оттуда со смехом выбежала обнаженная Серена. Священник вышел вслед за ней. Она хотела было проскользнуть мимо него обратно, но Балтар схватил ее, откинув красавице волосы. И тут наступила моя очередь.

– Buenas noches, amigo. Доброй ночи, приятель, – произнес я, ухмыльнувшись ему в темноте.

Он резко отпустил волосы девушки, как будто обжегся.

– Что?.. Кто?..

– Это я, твой старый друг из Чичен-Ицы. Помнишь того, кто спас тебя от дикарей?

Балтар прищурился, пытаясь разглядеть мое лицо в ночной тьме. Рuta выскользнула и убралась с балкона, я же шагнул вперед, так, чтобы свет от горевшей в комнате лампы позволил священнику разглядеть мое лицо.

– Я пришел поблагодарить тебя за все, что ты сделал для Карлоса.

Кто бы мог подумать, что пьяный инквизитор способен столь быстро реагировать. Понятия не имею, откуда взялся кинжал, но только неожиданно святоша бросился на меня, сжимая его в руке. Я отскочил назад и увернулся, так что лезвие лишь задело меня, порезав рубаху. Перехватив его запястье и пытаясь отжать клинок подальше, я притиснул инквизитора к кованной из железа балконной ограде.

Но мой противник оказался крепче, чем казалось. Он толкнул меня, приложив о стену, и тогда я, выпустив его левую руку, как следует шарахнул Балтара сбоку кулаком по голове. И опять же, то ли мне не удалось вложить в удар всю силу, то ли голова у него оказалась слишком крепкой, да только мой кулак отскочил, а он принялся молотить меня кулаком своей высвободившейся руки. Все еще удерживая его руку с ножом, я согнул колени и оттолкнулся от стены позади меня, снова направляя его к перилам. На сей раз толчок удался: Балтар ударился об ограждение своим толстым задом, перила с треском проломились, и я почувствовал, как мой противник валится с балкона... Беда в том, что, падая, Балтар ухватился за мою рубашку и увлек меня за собой.

Я летел, нет, падал как камень. Когда мы свалились во тьму проулка, раздался истошный крик: уж не знаю, кто из нас кричал – я или этот ублюдок инквизитор. А может быть, это обе наши души вопили в ужасе.

Я так навернулся, что с трудом мог дышать, и долгое время чувствовал себя так, словно утонул в море черных чернил. Потом, сделав над собой нечеловеческое усилие, я все-таки заставил себя подняться с земли и, шатаясь, запнулся обо что-то, валявшееся под ногами. Это оказался чертов святоша: похоже, он грохнулся прямо подо мной и смягчил мое падение. Когда я споткнулся о Балтара, он не шелохнулся. Я пнул его ногой. Ничего.

– Очень надеюсь, что твоя бессмертная душа горит в адском огне, – сказал я бесчувственному телу.

* * *

На следующее утро я в назначенный час появился в кабинете полковника Рамиреса. Хотя после падения все тело мое, покрытое массой синяков и ушибов, чертовски болело, однако я вполне успешно изображал энтузиазм: вот, дескать, я бодр и готов отбыть для выполнения опасной миссии на благо своей любимой родины.

– У меня ужасная новость, Карлос. С вашим другом, священником, который спас вам жизнь, случилось ужасное несчастье.