— Наверное, вы правы, но Васко да Гама отправился в плавание только в 1498 году. Зачем понадобилось ждать еще шесть лет?

— В мире укрепился новый порядок; испанцы, заручившись поддержкой Ватикана, подготовили договор на подходящих для Лиссабона условиях. В 1494 году был подписан Тордесильясский трактат, по которому два пиренейских королевства фактически поделили между собой мир. Кастильцы не сомневались, что им достался самый лакомый кусок — только что открытая Колумбом Индия. — Граф поднял ладонь. — Заметьте, Жуан II безропотно подписал договор, по которому Индия отходила к Кастилии. Хотя по Толедскому трактату эта земля была признана португальской. С какой стати он сделал своим недругам столь щедрый подарок? А с такой, что открытая Колумбом земля вовсе не была Индией. Едва испанцы заполучили свою американскую «Индию», португальцы принялись спокойно осваивать Индию настоящую. Угрозу войны удалось отодвинуть, и для Васко да Гамы настало время собираться в путь.

— Однако до отплытия Васко да Гамы прошло еще три года…

— Да, — согласился граф. — Совершенный умер в 1495 году, в разгар подготовки экспедиции, так что армада покинула порт уже при короле Мануэле.

— Но почему вы так уверены в том, что Колумб был орудием Жуана II в игре против Кастилии?

— Достаточно посмотреть на результаты его экспедиции. Колумб убедил Католических королей, что достиг Азии и фактически вынудил их подписать договор, благодаря которому настоящая Азия досталась португальцам.

— Насчет результатов экспедиции сомнений быть не может. Но вам не кажется притянутым за уши то, что у Колумба и короля Жуана были тайные договоренности?

— Нет, дружище, это не притянуто за уши, — твердо сказал граф. — У Воинов Христовых есть надежные источники и неопровержимые доказательства того, что эти договоренности существовали.

— Какие же?

— Не торопитесь, — покачал головой Виларигеш. — Сначала разберемся с источниками. Вы, конечно, знакомы с документами, подтверждающими генуэзскую теорию?

— Разумеется.

— По-вашему, они заслуживают доверия?

— Нет, это фальшивки. Слишком много несовпадений и противоречий.

— Вы готовы признать, что Колумб был португальцем?

— На этот счет существуют более весомые доказательства. Но мне не хватает главного, окончательного.

— Видеозаписи, на которой адмирал поет национальный гимн?

— Несмотря на все несообразности, генуэзская версия отличается стройностью. Есть семья, есть дом, есть необходимые документы. Все ясно. С португальской теорией все наоборот. Ничего неизвестно, невозможно расставить точки над i.

— Будут вам доказательства, — заверил Виларигеш, раздосадованный нетерпением собеседника. — Давайте для начала рассмотрим факты. То, что вы уже знаете, кажется убедительным?

— Пожалуй… С некоторыми допущениями.

— Тогда идем дальше.

— А разве есть что-то еще?

— Да, — граф снова улыбнулся. — Давайте сосредоточимся на обстоятельствах судьбоносной экспедиции 1492 года. Как известно, Колумб высадился на Антильских островах и вступил в контакт с местными индейцами, которых по понятным причинам называл индийцами. Свою команду он заставил поклясться, что земля, которой они достигли, действительно Индия. Потом стали твориться странные вещи. Вместо того чтобы возвращаться тем же путем, двигаясь на восток в сторону Канарских островов, как и поступил капитан «Пинты», адмирал направил «Нинью» куда севернее, почти в Арктику. Теперь мы знаем, что он выбрал оптимальный путь, особенно для того времени года, когда дуют попутные ветры. Однако, если верить официальной версии, в то время об этом никто не знал. Так почему же Колумб решился? Скорее всего, о северном пути он узнал от своего «лиссабонского друга». А тот — от португальских мореплавателей, не раз бывавших в тех краях. Колумб две недели двигался на север и северо-восток, потом повернул на восток, к Азорам. Лас Касас утверждает, что адмирал пытался скорректировать маршрут, чтобы обойти острова, принадлежавшие португальцам. Однако буря заставила его бросить якорь у острова Санта-Мария. Странности продолжались. Португальцы приняли кастильскую каравеллу довольно мирно и даже отправили им шлюпку с продовольствием. Губернатор острова Жуан Каштаньейра хорошо знал Колумба. Адмирал отправил часть своей команды на берег помолиться в часовне, но моряки долго не возвращались. Стало ясно, что их захватили португальцы. Вместо них с Санта-Марии прибыли стражники, чтобы доставить на остров самого Колумба: у губернатора было секретное предписание короля задержать его. Колумб не подчинился и отплыл в сторону острова Сан-Мигел, но очередная буря заставила его вернуться на Санта-Марию. На следующий день португальцы отпустили моряков. Вернувшись на борт «Ниньи», моряки рассказали, что Каштаньейра намерен выполнить королевский приказ и задержать Колумба, а остальные кастильцы нисколько его не интересуют. Не сумев заполучить адмирала, он решил освободить команду. — Граф скептически скривился. — Весьма загадочная история, если разобраться. Почему Колумб вместо того, чтобы спешить в Кастилию, отправился к Азорским островам? Откуда Жуан Каштаньейра его знал? И почему адмирал так странно отреагировал на известие о том, что его хотят задержать? Вместо того чтобы бежать от врагов, он поворачивает к острову Сан-Мигел, где хозяйничают те же самые португальцы? Как бы вы объяснили такое поведение?

— Действительно, — подхватил Томаш. — Как это объяснить?

— Никакого секретного распоряжения не было. Каштаньейра понятия не имел, что дворянин, которого он знал как заговорщика, помилован королем, и собирался арестовать его как предателя. Вероятно, приказ об аресте относился к тому времени, когда заговор только раскрыли. Губернатор забытого богом острова не мог знать о переменах в столице. У Колумба, в свою очередь, не было с собой охранной грамоты, пожалованной королем в 1488 году. То, что случилось потом, еще проще объяснить. Адмирал бросил якорь у острова Сан-Мигель несмотря на то, что за его голову была назначена плата. Почему?.. — Виларигеш энергично рассек ладонью воздух, словно хотел порешить все тайны разом. — А знаете, куда направился Колумб, после того как азорское недоразумение разрешилось?

— В Кастилию?

— Куда еще плыть, как не в Кастилию, чтобы броситься в объятия Католических королей и рапортовать о победе? — Голос графа был полон едкой иронии. — А вот и не угадали! — Он театрально спрятал лицо в ладонях, изображая скорбь. — О, злая судьба! Очередная буря унесла его корабль — куда бы вы думали? — к Лиссабону! — Виларигеш в отчаянии обхватил голову руками. — О нет, только не это! Безжалостные ветры подхватили каравеллу и понесли прямо в логово ужасного врага! — Он поднял глаза, лукаво подмигнул Томашу и широко улыбнулся. — Короче говоря, четвертого марта 1493 года наш общий друг бросил якорь в Рештелу, бок о бок с роскошной шхуной, принадлежавшей королю. Ее капитан поднялся на борт «Ниньи» и спросил у Колумба, что тот собирается делать в Лиссабоне. Адмирал ответил, что хочет увидеться со «старым другом», королем Жуаном. Девятого марта Колумб прибыл в королевский замок в Азамбуже, где в это время находился Жуан II. Король тепло приветствовал мореплавателя и допустил к своей руке, а потом велел всем удалиться и беседовал с ним наедине. После Жуан провел Колумба в зал, где собрались его приближенные. В том, что произошло дальше, хронисты расходятся. Эрнандо Колон пишет со слов отца, что монарх с интересом выслушал рассказ об открытии новых земель, которым, согласно Алькасовасскому трактату, надлежит стать его владениями. Руй де Пина, который, по всей вероятности, присутствовал на аудиенции, утверждает, что Колумб вел себя невозможно дерзко и горько упрекал короля за то, что тот в свое время не прислушался к его словам. Столь яростные упреки возмутили придворных, кое-кто даже предлагал убить наглеца, чтобы о великом открытии не узнали в Кастилии. Однако Жуан II не допустил кровопролития, а с заносчивым моряком держался весьма благосклонно. На следующий день король вновь принял Колумба, обращался с ним ласково и позволил сидеть в своем присутствии. По его приказу трюмы «Ниньи» наполнили провизией, а на другой день мореплавателя с почестями проводили на корабль. — Граф поглядел на историка. — Что скажете?