– Он не расскажет, до тех пор, пока иномирцы не решат уйти.

– Да, ты говорил вчера, – Авена собралась повязать медальон на шею, но я пришел ей на помощь, желая насладиться прикосновениями к нежной коже. – А все же жаль, что на него не действует проклятие. Так бы он все мне разболтал.

Я задумчиво взглянул в окно, размышляя над ее словами. А ведь и правда, жаль. Было бы неплохо попытаться что-то выведать у Каскада, пока мы не разминулись во Льхоне, ведь в отличие от него я не собирался отправляться на войну.

– К сожалению, сперва мне надо озаботиться вопросами выживания. Усталость уже копится понемногу и ближе к вечеру я начну превращаться в овощ, неспособный даже пускать на тебя слюни.

– Но у нас нет вина, а все мечи мы… – Авена замолчала на мгновенье, затем убрала мои руки с плеч. – Рейтан, ты собираешься кого-то убить?

– Я думал о нильдхеймах.

– Но ведь они точно такие же жертвы крепости, как и ты.

– И тем не менее они безжалостные убийцы, которым предстоит стать бичом и для Суурмарана, и для земель Каганата. К тому же многие из рекрутов были совершенно не против такого исхода.

Авена взглянула в окно и с полминуты хранила молчание.

– Решай сам. Если тебе понадобится моя помощь, то окажу ее не раздумывая. Но, быть может, ты найдешь кого-то, кто и впрямь заслуживает… – она покачала головой, не окончив фразы.

– Для начала мне нужен меч.

До трюма мы добрались легко, Авене всего дважды потребовалось воспользоваться магией, чтобы заставить забыть о нас нескольких матросов возле камбуза и одного, что нес вахту у входа.

Я без труда отыскал свой меч, благо он выделялся не только лопиной в навершии, но и особыми ножнами. Открыв несколько сундуков, обнаружил и зачарованные вещи. После настройки друг на друга Шепотов, вручил один Авене, а второй надел сам. От перстня, однако, девушка наотрез отказалась, объяснив, что может нечаянно навредить себе, не сумев контролировать полет, да и попросту не желает никого обворовывать, собираясь позже вернуть даже Шепот. Я не стал настаивать, хоть и не видел ничего дурного в том, чтобы взять у людей, желавших лишить меня воли, немного ценного добра в качестве компенсации.

Обратно нам удалось проскользнуть незамеченными, и убедившись, в том, что Авена осталась в безопасности, я отправился к носу корабля, собираясь сходить в гальюн. Слова о поиске человека, заслуживающего смерти, отзывались во мне противоречивыми чувствами. Как понять это и что должно выступать мерилом? Я был бы рад вообще никого никогда не убивать, да запретить людям делать это в отношении друг друга. Глядишь, стал бы пекарем в Блау или тем же моряком, воплощая детскую мечту. Только кто бы меня послушал? Найдутся и грабители, каким проще лишить человека жизни, чем опасаться позже быть опознанными, и насильники, бессовестно калечащие жертвам души, и просто помешанные на крови выродки, для которых чужие страдания и смерть лишь способ почувствовать себя значительнее. Потому ремесло стража порядка никогда не утратит важности, а вместе с тем останется потребность в наемниках, готовых оберегать нанимателя с оружием в руках.

Добравшись до гальюна, застал там пару солдат. Один страдал от морской болезни, исторгая на пенные волны содержимое желудка, а второй вел с товарищем беседу. Я расположился по другую сторону от бушприта, невольно слушая разговор.

– Но я бы и сам поехал, зря это отец, конечно. Зря. От такого предложения только дурак ведь откажется. Мало того что оплата достойная, так сколько еще трофеев привезем. Суурмаранки, к слову, тоже хороши собой. Сотник сказал, во Льхоне за один серебряный девку снять в борделе можно, а сержант наш ему и ответил, мол за серебряный там вообще любая к тебе сама в штаны полезет.

Второй солдат распрямился, и утерев тряпкой лицо, произнес:

– А я слыхал, Каганат сейчас силен, как никогда. Запросто и суурмаранцам начистит хари, и нам еще достанется за компанию.

– Брось-ка ты. Будь он так силен, как говорят, давно бы весь юг себе назад забрал. Нет. Кишка тонка.

Словно в ответ на это, его собеседник схватился за живот и снова перегнулся через фальшборт.

– Как вернемся, уйду со службы, да куплю себе домик в Пряном квартале, – мечтательно продолжил первый. – С садом фруктовым и, чтоб вид на море. Что еще человеку надо? Разве что девку хорошую. Но со своим-то домом и при деньгах – это не проблема.

Дослушивать поток жизненных мудростей я не стал. Справив нужду, вышел на бак, наслаждаясь приятным, теплым ветром.

Отсюда хорошо просматривалась вся группа кораблей, следующая в Суурмаран. Вместе с нашим я насчитал девять и выходило, что во Льхон прибудет без малого две тысячи человек. Не много, учитывая то, что не меньше трети являются обслугой – лекари, конюхи да разного рода мастеровые. Впрочем, это мог быть далеко не первый рейс.

Мы шли в одной из двух кильватерных колонн, находясь ровно посередине. Стало быть, если изберу в качестве жертвы кого-то из нильдхеймов, а после выкину за борт, труп почти наверняка заметят с другого судна, отсигналят нам и поднимется страшный переполох. Конечно, Авена сумеет угомонить команду, но оставлять ее без заряда не хочется. В конце концов, девушка еще не рассказала мне о своих планах. Вряд ли те окажутся так уж просты в исполнении.

Внутренние помещения корабля сохраняли ту же самую проблему – на тело могли наткнуться матросы, да и сам процесс отправки нильдхейма на тот свет рисковал привлечь чье-то внимание. И все же это был хоть какой-то план, всяко лучше, чем искать среди команды отчаянного мерзавца, по которому плачет виселица. К тому же ни один такой мерзавец не стал бы тем, кем является, без молчаливого потакания людей малодушных или безразличных к чужому горю. Стоит ли спрашивать с последних за бездействие? Или следует простить всех и каждого, потому как с праведного пути их-де столкнули обстоятельства?

Успокоив себя в итоге тем, что просьба Авены совершенно невыполнима, я решил попытать счастье на нижней палубе, однако увидел, как один из нильдхеймов направляется в сторону гальюна. В накинутом капюшоне и лицевой маске он казался точной копией остальных воинов черного солнца.

Дождавшись, когда нильдхейм отправится обратно, двинулся следом. Идти приходилось не спеша, чтобы висящий под мантией меч не привлек, чего доброго, внимания матросов, потому поравнялись мы лишь в твиндеке, возле лазарета. Уже хотел было обнажить оружие,