я от подобных слов приходила в смущение и краснела. Потом слова обернулась страшной реальностью, а за ней стали обыденностью. Тоже не особенно приятной.

– Я постараюсь больше не напоминать тебе об этом.

Обнял ее и Авена прильнула ко мне всем телом.

– Все нормально. Мне нужно учиться реагировать спокойнее на разговоры о плотской близости. Как и не нее саму.

– Душевная рана, как и порез на теле – не заживет, если постоянно ее касаться. Просто дай себе время.

– Мудрые слова, – она вздохнула и, чуть помедлив, произнесла шепотом у самого уха: – А знаешь, Рейтан, из всех мужчин, которых я встречала прежде, пожалуй, ты единственный, кого хочется видеть не просто…

Внезапно отворилась дверь и Каскад произнес с порога:

– Проводите лечение объятиями?

Авена отстранилась, и я заметил, что щеки девушки тронул румянец смущения. Впрочем, и у меня внутри бушевал настоящий ураган нежных чувств.

– Иди в задницу, Каскад, – бросил я, устраиваясь поудобнее на кровати.

– Думал, вы уже все съели, – он сел за стол, взял яблоко и подбросил его в ладони, прежде чем откусить.

– Как-то ты необычно весел. Узнал хорошие новости?

– Нам везет с ветром. Завтра к полудню окажемся во Льхоне.

– У тебя информатор здесь? Один из ваших?

– Рейтан, что ты к нему пристал? – с нарочитой укоризной произнесла Авена, поднимаясь и наливая новый бокал вина. – В конце концов, Каскад имеет право хранить от нас секреты. Даже если нам что-то очень интересно.

Она протянула напиток иномирцу, дав понять, что игра уже началась. Но мне отводилась в ней самая простая партия.

Около четверти часа, впрочем, мы сидели молча, расправляясь с едой да попивая вино, а после Авена непринужденно завела разговор об Алых островах. Оказалось, там действовали порядки сильно отличные от материковых государств. Так, к примеру, кровное родство накладывало множество обязательств не только в манере поведения, но и в ответственности за поступки. Преступление, совершенное одним членом семьи, как правило, приводило к суду над всеми, если только старший рода не являлся раньше с повинной или не наказывал отпрыска самостоятельно, с соразмерной содеянному строгостью.

В то же время беспричинная жестокость по отношению к близким считалась поведением недостойным, характеризуя проявляющего ее человека слабым и безнравственным. Такие традиции заставляли родителей с малых лет воспитывать в детях послушание, дисциплину, да уважение к старшим, а глав семейств быть избирательнее в связях на стороне, потому как бастарды имели равные права на наследство и считались полноправными детьми для обоих родов. Последнее, насколько удалось понять Авене из разговоров с фрейлинами, в меньшей степени соблюдалось простолюдинами, хотя бы и из-за сложности установления отцовства, оставаясь актуальным для знати. Потому главный придворный маг очень внимательно наблюдал за всеми любовницами монарха и его отпрысков, периодически заставляя девушек сделать аборт, при помощи одних зелий, или скоропостижно скончаться, при помощи других.

По слухам, у того же мага имелась даже специально зачарованная игла, начинавшая ярко светиться, если на нее попадала кровь прямых родственников.

Воспоминания, доставшиеся мне от Асхара, позволили заметить, что при помощи именно такой иглы в свое время в Суурмаране установили родство пана Ладмира с аандарийским герцогом, тогда как матерью, на тот момент еще обычного барда, являлась жена каганатского наместника, казненная вместе с супругом после Восстания Вольных городов. И хотя в Суурмаране семейные традиции соблюдались не так рьяно, это сделало Ладмира весьма опасным оппонентом действующего правителя, пришедшего к власти одной лишь силой оружия и не имеющего формальных оснований на престол, чем не преминула воспользоваться гильдия воров, взяв будущего короля под свою опеку.

Слушая наши разговоры, Каскад лишь загадочно ухмылялся, да качал головой, словно не верил словам.

– Может ты тоже что-нибудь расскажешь? – предложила ему Авена, обновляя бокалы вина. – Что-нибудь такое, что нам можно узнать.

Иномирец задумался на мгновенье, а затем согласно кивнул.

– Почему бы и нет? На самом деле существует много подобных игл, спиц, булавок и даже кинжалов. Разве что топоры с мечами пока не делают. А то воин мог бы запросто выяснить, не прикончил ли в бою родственников. Другое дело, что никому не дадут провести независимый эксперимент и ткнуть в короля своим собственным инструментом.

– Ты к тому, что Ладмир может оказаться вовсе не благородной крови? – спросил я с интересом.

– Я это к тому, что засветится иголка или нет, обычно решает тот, кто ее держит. Вернее, тот, кто ему за это платит. Выводы делайте сами.

– Ладмир был выгоден не только главам гильдии воров, но и Ормадару. Петроф оказался слишком строптивым. Неуправляемым. Из за моря ему велели копить силы, а он дважды бросал войска на Април, пожелавший воссоединиться с Каганатом. И оба раза это обернулось разгромом.

– Нет, Пятиликий, – отчего-то грустно произнес Каскад, глядя в темное, будто кровь, вино на дне бокала. – Ладмир, был выгоден всем без исключения. Гильдия воров желала получить в его лице послушную марионетку так же сильно, как и Ормадар – это верно. Но и Каганат рассчитывал с его помощью окончить многолетнюю грызню за спорный город. Между тем граждане Суурмарана в большей своей массе не то чтобы оставались дружественно настроены к Каганату, а и вовсе не видели между странами различий. Восточнее Закатных кряжей все продолжали изъясняться на языке северян, считали себя тем же народом, а что до флагов и названий, так обычному крестьянину в селе или деревеньке, видевшему господина в лучшем случае раз в год, да и то лишь издали, в общем-то, на все это было плевать.

– В городах ситуация несколько отличалась, – кивнул я согласно, – Но ненамного.

– Именно. К тому же большая часть населения в вашем мире проживает пока за пределами городских стен.

– Так кто же в итоге получил желаемое? – присоединилась к разговору Авена.

– Увидишь завтра, – усмехнулся Каскад. – Но уж точно не народ Суурмарана.

– Но я не понимаю, если все так хорошо относились к Каганату, почему вообще произошло то самое Восстание Вольных городов?

– Все очень просто. Сотня организованных человек с мечами может держать в страхе тысячи разрозненных безоружных.

– А уж на что способна сотня иномирцев, – холодно усмехнулся я. – Даже боюсь себе представить.

Повисла напряденная пауза, но Авена постаралась разрядить обстановку.

– Может, не будем больше о политике? Я, вообще-то, еще не закончила рассказывать про Алые острова, – она подлила нам вина, хотя сама старалась пить понемногу. – Так вот, мне было удивительно, как такие крепкие семейные традиции уживаются с распущенностью в постельных делах. Приходилось постоянно спать с разными мужчинами, у которых были жены. Эти женщины знали про меня и,