class="p1">— Можно и так сказать…

Сглотнув, я смотрела на пузырек, боясь пошевелиться. Богиня за это время исчезла, не сказав больше ни слова, а я слушала громкие удары собственного сердца. Если я действительно сделаю это, будет ли считаться мой поступок предательством или недоверием?

Глава 40

Сидя за столом, который накрыли для нас прислужницы храма, я нервно теребила пузырек в руках. Вообще после разговора с Богиней я за собой замечала не свойственное мне волнение. Причем попав в гостиную, между моей комнатой и большой комнатой для мужчин, где и был накрыт стол, я начала волноваться еще больше.

Я и хотела узнать, что обо мне думают мужчины, хотела услышать их ответы на свои вопросы и одновременно с этим боялась этого. Да и подливать что-то скрытно было не в моей натуре, делать подлость, пусть и такую несущественную для них и значимую для меня, я не могла. Увы и ах, всегда бойкая Эля оказалась не такая уж бойкая, когда дело касалось чувств.

Человек, не переживший хоть одного предательства, не поймет! Я чувствовала на своей шкуре разного рода предательства от мужчин и, пусть предательством мой поступок можно было бы назвать с натяжкой, именно таким бы он был для меня. Недостойным!

— Эля, что произошло? Ты сидишь сама не своя! — воскликнул Нирвел нервно.

— Вот… — пробормотала я, поставив пузырек на стол.

После своего же поступка руки в секунду стали влажными, а дыхание сбилось еще сильнее. Я, взрослая девушка, боюсь того, что может произойти! Боюсь их ответов, боюсь своих вопросов, боюсь несбыточных мечтаний!

— Что это? — нахмурился Морис, покрутив пузырек в руках.

— Сыворотка правды…

— Что? — воскликнули все пятеро мужчин одновременно, жадно смотря на пузырек.

Я их понимала, очень хорошо понимала. Не каждый день можно получить средство, которое развяжет кому-то язык, заставит забыть о приличиях, морали. Это, можно сказать, мини-бомба. Дай нужному человеку и на все сто процентов узнаешь его самые постыдные скелеты в шкафу, те, о которых не знают даже самые близкие.

— Откуда это у тебя? — сглотнув, тихо пробормотал Нерсин.

— Пресвятая Дева дала…

— Шутишь? — хохотнул неестественно Морис.

— Нет, говорю правду.

— Но, зачем? — вскинул одну бровь Тарин, холодно посматривая на пузырек, словно на ядовитую змею.

— Для вас, — прикрыв глаза, призналась я. — Если добавить эту жидкость в питье, человек, которой выпьет это, расскажет все, ответит на любой вопрос, без каких-то прикрас.

На несколько секунд в нашей импровизированной трапезной царила тишина. Мужчины обдумывали мои слова, а я — просто молчала, давая им возможность все понять без моих пояснений. Я не хотела ничего объяснять и приняла бы любой ответ мужчин, любое их решение. Без упреков и претензий! Но, естественно, как и любая другая девушка, взяла бы себе эту ситуацию за основу.

— Ну что ж, — хмыкнул Сантис, обведя всех присутствующих нечитаемым взглядом, — пришло время поговорить начистоту. Пить будем все!

— Я согласен, — кивнул Нирвел с улыбкой.

— Поддерживаю, — выдохнул приглушенно Тарин.

— Я только «за»! — весело фыркнул Морис.

— Мне скрывать нечего, — серьезно заметил Нерсин, покосившись на меня.

— Эля? — выдохнул принц, вскинув бровь. Ну что ж, так будет честно!

— Я согласна, — выдохнула я, сжимая руки в кулаки.

Сантис весело хмыкнул и передал Морису кувшин с вином, куда Морис и вылил жидкость из пузырька, едва не пританцовывая на месте. Что ни говори, но Морис реально предвкушал. Это было заметно и по тому, как он быстро подскочил, обходя всех, и наполняя бокалы вином и по тому, как он поднял свой бокал вверх, выдохнув приглушенное:

— За правду!

Выпив все до последней капли, ощущая, как жаркая волна прошлась по телу, а посмотрела на пустые бокалы мужчин, понимая, что все, назад пути нет. Впрочем, никто не спешил прерывать тишину и задавать какие-то вопросы. Мне тоже было тяжело, в голове до этого была тысяча вопросов, сейчас же — вакуум.

— Я люблю тебя… — выдохнул Нирвел улыбнувшись. — Это оказалось легче, чем я думал. И да, по поводу твоего желания быть независимой, я не вижу ничего плохого в этом, но одну все равно никуда пускать не буду. И это не вопрос доверия! Это вопрос безопасности! Я знаю, что ты сильная, смелая, но ты девушка!

— Если я девушка — это значит, что я слабая? — вспыхнула я.

— Нет, ты самая сильная из всех, кого я знаю, но мужчины в плане физической силы по определению сильнее тебя и мне… страшно. Мне впервые в жизни страшно!

— Подписываюсь под каждым словом! — кивнул Тарин. — Я жить без тебя уже не могу, хотя всегда считал, что девушка мне не нужна. Я привык все держать под контролем, физическое влечение к нежному полу меня тоже не донимало, то есть, оно и мужскому не донимало, — поправил себя Тарин, заметив косые взгляды других мужчин. — Но тебя я хочу! В любом виде! И люблю! Очень.

— Какие вы смешные… — хрюкнул Морис, давясь смехом. — Вот из-за таких вот сцен мне и не нравятся признания в чувствах! Выглядите, как полные кретины, — скривился он, а у меня аж рот от возмущения сам по себе открылся. — И я кретин! Мы собратья кретинов!

— Это… — выдохнула я, собираясь кому-то рассказать, кто он на самом деле и куда ему нужно идти со своими умозаключениями.

— Знаю, но мне кажется, точнее, я уверен, что люблю тебя, Эля. И это так паршиво…

— Почему паршиво? — совсем уж растерялась я, совершенно не понимая логики мужчины.

— Зависеть от кого-то паршиво, ждать и не знать, ответишь ли ты нам взаимностью.

— Я…

— И это тебе паршиво? — фыркнул Сантис, когда я пыталась вытолкать из себя слова. — Каждый из вас в любую минуту мог отказаться становиться моим собратом. Вы все могли уйти и попытаться добиться ответных чувств от Эли. А я не мог! Прекрасно знал, что если вы откажитесь, и даже если я наберу сотню, другую собратьев, Эля точно не станет моей! Вот это паршиво.

— Да, у тебя хуже, — согласился с ним Морис, похлопав Сантиса по плечу.

— А если говорить о чувствах, — улыбнулся отстраненно Сантис. — Я без ума от тебя, Эля. Даже тогда, когда я не знал, что ты девушка, был без ума. Такая воля к жизни, неуемная энергия, веселость — все это покорило меня с нашей первой встречи. Я смотрел на тебя и понимал, что хочу быть рядом, хочу быть ближе к тебе. Я долбанный эгоист, который хотел забрать лучшее. И я, нет, мы, не успокоимся, пока ты не скажешь нам «да».

Я застыла,