на воду и подобрал их. Он сказал, что не думает, что кто-то из тех, которые прошли сквозь этот ад, вызовется когда-нибудь снова пойти с конвоем через Северный Ледовитый океан.

Спасенные с «Карлтона» были доставлены в Тромсё, а тех, кто не пострадал от обморожения, перевезли 7 августа в Берген и Осло.

Вскоре они обнаружили, что их Иона все еще с ними. В 4 часа 16 августа американские моряки были отправлены в Осло, в док, где тысяча немецких солдат садилась на большой войсковой транспорт «Вури». Туда же посадили и американских пленных, чтобы отправить на сей раз в Данию и Германию. «Мы не давали нашей охране покоя всю ночь, – записал невозмутимый Джеймс Эйкинс, – поскольку из-за застуженных почек то и дело просились в гальюн». На следующее утро транспорт вошел в гавань Аальборг, и все уже было приготовились сдавать спасательные жилеты, как в 6.46 транспорт, находясь лишь в нескольких сотнях ярдов от берега и направляясь к пирсу, напоролся на мину и стал тонуть.

«Снова нам досталось. Все бросились к трапам, которые вели на верхнюю палубу. Солдаты, понятно, боялись моря и буквально обезумели. Мы с Чарлзом Дули схватили спасательные жилеты и начали раздавать их – фактически заставили их надеть эти жилеты.

Мы оставались внизу, пока все не выскочили наверх, и затем тоже поднялись по трапу», – писал Дж. Эйкинс.

Американские моряки спокойно организовывали спасение немцев. К этому времени тонущий транспорт накренился на 20° на правый борт. Много плотов уже было в воде, и некоторые солдаты прыгали в море, где подвергались опасности попасть под плоты. Американцы кричали им, чтобы предупредить об этой опасности. Харли нашел под своей койкой пакет первой помощи, и некоторые из американцев стали перевязывать раненых и обучать их, как правильно покидать тонущее судно. Моряки «Карлтона» сгруппировались на крышке люка номер 4, намереваясь воспользоваться ею, когда судно будет уходить под воду. Оно накренилось еще на несколько градусов, и немецким солдатам в их башмаках, подбитых гвоздями с большими шляпками, стало трудно удерживаться на палубе. К этому времени большая деревянная платформа была вот-вот готова сорваться с люка и перебить много людей, собравшихся у лееров ограждения[131]. Американцы кричали немецкому офицеру, чтобы тот приказал солдатам отодвинуться в сторону, в то время как сами американцы поворачивали платформу.

«Я взглянул через борт и увидел большой деревянный плот с Дули и Мэлчи на нем. Мы вместе с Харли и Гонсалесом прыгнули за борт и поплыли к этому плоту. Впятером подобрали с дюжину солдат. К этому времени вокруг нас собралось множество маленьких лодок, которые подбирали людей. Нас принял на борт малый траулер, где мы нашли одного из наших охранников», – продолжал Эйкинс.

Спасшиеся с «Карлтона» оказались героями в этих обстоятельствах. Капитан дал им шнапса, и каждый протягивал им сигареты. Следующим утром прибыл старший немецкий офицер, чтобы лично взглянуть на них и поблагодарить за спасение сотен солдат. (Немецкие архивные документы показывают, что из 1000 солдат только 6 оказались убитыми и 29 пропали без вести.) Офицер обещал написать лично фюреру об их храбрости и рекомендовать представить к награде.

По всему курсу следования американских моряков в Германию их на каждой станции или пересадочном узле сопровождали – или им так казалось – воздушные налеты союзников и попытки диверсий со стороны датского Сопротивления. Сага о «Карлтоне» завершилась 27 августа, когда последний из некогда спасшихся оказался взаперти в лагере «Марлаг-милаг норд» в Люнебургской пустоши, где им пришлось выносить презрение своих соотечественников за то, что сдали в Норвегии немцам свое судно. При этом об обещанном награждении от фюрера они больше не слышали.

2

Через четыре дня после того как спасательная шлюпка «Карлтона» подошла к берегу с последними оставшимися в живых моряками с PQ-17, 28 июля по приказу Черчилля началось совместное англо-советское расследование катастрофы. Сценой был выбран кабинет Идена в палате общин. Британскую сторону представляли сам Энтони Иден, A. В. Александер, первый лорд адмиралтейства, и Паунд, первый морской лорд[132]. Иден пригласил выступить Паунда, но, прежде чем адмирал заговорил, вмешался посол Майский и захотел узнать, когда выйдет следующий конвой PQ. Паунд парировал, что Сталин пока что не ответил на предложение Черчилля, чтобы старший офицер британских ВВС поехал в Россию договориться о воздушном прикрытии конвоев. Русским это замечание показалось лишь способом оттянуть время. Согласно версии Майского, Харламов раскритиковал приказы адмиралтейства об отзыве крейсеров и рассеянии конвоя, на что Паунд – «его лицо все более наливалось краской» – резко ответил:

– Этот приказ был отдан мной! Мной! А что еще нужно было сделать?

Вмешался Александер, чтобы извиниться за действия адмиралтейства и Паунда, на что Майский осторожно заметил, что «даже британские адмиралы делают ошибки». Здесь Паунд разъярился еще более и заявил:

– Завтра я буду просить, чтобы премьер-министр назначил вас первым морским лордом вместо меня!

На следующий день в палате общин состоялся короткий обмен мнениями о вооружении грузовых судов. Несколько членов палаты общин были явно встревожены фактами, которые были раскрыты перед ними на закрытом заседании за две недели до этого, и Эмануэл Шунуэлл обратился к министру финансов:

«Знает ли мой достопочтенный друг, что недавний конвой, следовавший в очень важном направлении, был в последнюю минуту лишен защиты со стороны адмиралтейства и что большое число судов было потеряно?»

В зале поднялся шум, депутаты кричали: «Ответьте! Ответьте!» – но министр, Джордж Холл, продолжал сидеть и отказывался отвечать. Никаких сообщений об этом отнюдь не рядовом конвое не появлялось на страницах британских или американских газет до 1945 года. Когда Вернон Франк, второй помощник капитана «Карлтона», кратко написал о катастрофе своей жене в Америку, то его письмо, которое было доставлено по каналам Красного Креста из Германии, было подвергнуто цензуре, а описание того, как «военные корабли бросили конвой, а нам было приказано рассеяться и двигаться в порт, как сумеем, поодиночке» и как «весь конвой был оставлен без защиты и в результате потоплен бомбардировщиками», было вымарано американскими цензорами.

С тех пор неловкое молчание нависло над историей PQ-17. Иногда, подобно призраку из прошлого, упоминание PQ-17 всплывало, но тут же замалчивалось и снова забывалось. Уязвленное упреками советских властей в 1946 году, адмиралтейство выступило с официальным заявлением относительно своих действий в связи с PQ-17, но оно было и бесчестным, и неправдивым, чтобы не сказать больше. В 1962 году адмиралтейство вновь отвергло обвинения со стороны русских, что британские корабли эскорта бросили конвой после атак 4 июля,