с «Питера Керра» подошли к берегу недалеко к востоку от Мурманска, где их с подозрением встретил в миле от берега до зубов вооруженный русский торпедный катер. К этому моменту моряки прошли на веслах от места потопления их судна 360 миль.

Две спасательные шлюпки с судна «Болтон Касл» разминулись вскоре после того, как было потоплено их судно, поскольку одна была парусной, а другая – моторной. Когда дни переросли в недели и вода с продовольствием стали иссякать, вспыхнула поножовщина между арабами и белыми моряками на капитанской шлюпке, и капитан Паско уже начал отчаиваться когда-либо увидеть землю. Потом моряк закричал, что они приближаются к пустой спасательной шлюпке. На ее корме значилось: «Пароход «Эль Капитан», Панама».

Были все признаки того, что пассажиры шлюпки покинули ее поспешно. На днище валялась старая одежда и недоеденные галеты. Но это было не все: в рундучках для еды Паско нашел большие запасы продовольствия, напитков и пресной воды. Там были также компасы, карты, винтовка, рыболовные сети, леска и катушки. Дивясь щедрости панамского торгового флота, Паско перенес все запасы на свою шлюпку и увеличил водный рацион до одной чашки на человека в день. Несколькими сутками позже обе шлюпки с судна «Болтон Касл» независимо друг от друга достигли северного русского побережья.

Двадцать восемь моряков, находящихся в одной из спасательных шлюпок «Эрлстона», были подобраны британским кораблем конвоя через семь дней после потопления судна. Другая десять дней и ночей шла на веслах к России при рационе крайне скудном, из-за того, что рабочие доков в Клайдсайде вскрыли рундучки шлюпки и украли большую часть запасов. После десяти дней такого хода, получая полчашки воды утром и полчашки воды, смешанной со сгущенным молоком, в полдень, британские моряки сошли на берег на грани безумия от голода и жажды, но оказались на территории оккупированной немцами Норвегии, в 10 милях к востоку от мыса Нордкап. Из-за слабости они не смогли даже заплакать от досады; эти двадцать шесть моряков провели время до окончания войны в германском концлагере.

К 24 июля, почти через месяц после того как конвой вышел из Исландии, все оставшиеся в живых моряки PQ-17 были на земле или на борту спасательных судов, за исключением тех, кто оказался в спасательной шлюпке с американского грузового судна «Карлтон» – ее все еще бросало на волнах Баренцева моря. Среди его семнадцати пассажиров был современный Иона, который нес беду всем, с кем бы ни выходил в море. Джеймс Эйкинс так описал окончание похода:

«Дни были почти похожи один на другой. Мы видели множество птиц, которые заставляли нас надеяться, что мы, должно быть, недалеко от земли. Трудно удобно устроиться семнадцати человекам в шлюпке длиной 32 фута. Несколько дней мы не замечали этого неудобства, но через пять дней почти неподвижного сидения начинает казаться, что у тебя сломан позвоночник. У меня было ощущение, что лейтенант Харрис и Блокстоун все время опирались на меня. Я отталкивал их, но через минуту все начиналось снова.

Мы ограничили рацион с первого же дня. Харли, старший в шлюпке, сказал, что мы где-то в сотне миль от России. Я в тот день был впередсмотрящим и напряженно вглядывался в даль в течение шести часов, надеясь первым увидеть землю. Келли и Гонсалес обещали ящик виски тому, кто первым заметит берег. Меня сменил Мэлчи. Я сказал ему, чтобы он всматривался пристальнее, потому что мы можем увидеть землю в любую минуту. Он сказал, что ветер изменился и мы удаляемся от России. Я испытывал желание прыгнуть за борт – настолько потерял разум.

На девятый день мы увидели нечто похожее, по нашему разумению, на эсминец. По мере того как это нечто приближалось, наше мнение менялось раз двадцать. В конце концов эта штука оказалась немецкой подводной лодкой. Они подошли к нам и задали множество вопросов. Потом они дали нам компас, одеяла, воды, галет, сигарет и указали направление на СССР. Они пожелали нам удачи, сказали, что им жаль, что так вышло, что они ничего не имеют против нас лично, просто у них нет места на лодке, чтобы взять нас на борт. (Ничего себе – война[129].)

В тот же самый день заболел первый помощник механика. Его ноги начали пухнуть и багроветь. Через три дня он замерз насмерть. Умирал он с именем жены на устах. Харли прочитал молитву, и мы столкнули тело за борт.

Море было бурным, волны достигали 15–30 футов. В команде начались споры и разлады. Поймали филиппинца Бенни, прислуживавшего в старшинской кают-компании: он воровал воду. Его оставили без питья до конца дня.

Утром 24 июля я был впередсмотрящим и увидел землю. Некоторое время никто не верил мне. С момента, когда я увидел берег, мы плыли до него приблизительно восемь часов и наконец вошли в маленький фьорд. Течение было весьма сильным. Мы начали переругиваться без всяких причин, и каждый обещал разобраться с другим, как только мы доберемся до берега.

К нам подошла лодка, в которой сидели мужчина и мальчик, они взяли нас на буксир. Мы удивились, как легко они тянут нас, – просто не отдавали себе отчета в том, насколько мы ослабли. Наша лодка проходила мимо какого-то дока, и Дули с Харли сошли на берег. Их качало даже на земле, а я никак не мог понять, что с ними происходит. Я был третьим, кто сошел на берег, и тут же повалился лицом вниз. Мои ноги совсем не слушались меня после девятнадцати дней пребывания в шлюпке.

Местные женщины принесли нам еды: молока, кофе, рыбы и т. д., – и мы хорошо поели. За четыре месяца у всех нас отросли бороды и был, полагаю, тот еще вид.

Наша пропаганда продолжала кормить нас рассказами о том, что немцы убивают всех, кто попадается им в руки».

Спасательная шлюпка «Карлтона», как и «Эрлстона», подошла к берегам Норвегии. Тремя днями раньше германская пропаганда снова распространила ложь о том, что команда «Карлтона» привела судно в занятый немцами порт, на сей раз немцы передали по радио имена моряков.

Среди оставшихся в живых были три офицера американского торгового флота: Вернон Франк из Нью-Йорка, Джозеф Эшвод из Род-Айленда и капитан Фридерик Стрэнд[130]. Капитан Стрэнд сказал, что его транспорт был одним из последних потопленных, и они уже совершенно потеряли надежду на спасение, когда появились спасательные самолеты германского Красного Креста, занимавшиеся поисками оставшихся в живых. Несмотря на штормовую погоду, немецкий самолет Красного Креста сел