могут быть мерзкими и жестокими тварями… А на самом деле они могут натворить много больше, чем придумает самая больная фантазия писателя, который специализируется на написании всяких ужастиков.

— Это пустой разговор.

— Но ты сама сказала, что подозреваешь кого-то…

— Но я не говорила, что это…

— Преподобный Джозеф… Я прав.

— Не знаю.

— Но именно у него был финансовый интерес к твоей недвижимости. Но, так как он тут же сжёг дом, то я предполагаю, что ему больше необходим этот земельный участок.

— Он не мог этого сделать?

— Почему, Мария?

— Н-ну… Я не знаю…

— Но ты согласна со мной, что дом не сам загорелся? Это был поджог.

— Но ведь, не факт, что сам Джозеф это сделал?

— А если это сделал кто-то по его приказу?

— У тебя нет никаких доказательств.

— Давай договоримся так, если я найду доказательства его причастности, то ты больше не будешь со мной спорить? Но меня сейчас больше всего беспокоит состояние Лолиты.

— Нас туда к ней сейчас всё равно не пустят.

— Вечереет. Надо где-то переночевать. А что у тебя вон в том сарайчике? Хорошо, что он от дома далеко стоял. Даже и не пострадал от огня ни капли.

— Там была мастерская моего мужа. И небольшая кузница. Гарри был мастером на все руки…

— А там можно переночевать хотя бы сегодня. Не хочется искать ночлег где-то в другом месте.

— Там есть небольшой диванчик. Но только один.

— Не проблема. Я могу и в машине переночевать.

— Я поеду в больницу.

— Но ты же сказала, что туда не пустят.

— Да. Но, как медсестра, я смогу там остаться на ночь, и как только Лолита придёт в себя, я смогу с ней пообщаться. А ты оставайся в мастерской!

— Тебя отвезти?

— Не надо. Я доберусь сама без проблем. Тут недалеко.

«Да… Маленький городок. Тут всё недалеко.» — подумал я.

* * *

Учитывая, что наш поход за едой так ничем и не закончился, я решил посмотреть, что осталось в машине с дороги. Немного воды и хлеба вполне устроили меня. Есть не хотелось, но организм намекал, что всё равно надо хоть чего-то схомячить.

А мастерская покойного мужа Марии, светлая ему память, оказалась просто «пещерой Аладдина». Сразу было видно, что мастер он был знатный и очень аккуратный. Это сразу заметно было даже по тому, как грамотно развешен по стенам ручной инструмент. В кузню я лишь заглянул… Не особо я в этом разбираюсь, да и не до того сейчас мне было… Я решил, что если зависну тут надолго, то время разобраться со всем этим у меня ещё будет.

Попутно я стал перетаскивать из машины всё наше барахлишко. Оружие, закопанное под остальными вещами, боеприпасы и снаряжение. Я уже стал немного остывать, и желание бежать куда-то на ночь глядя и рвать вражеские глотки, рубя врагов направо и налево, слегка притупилось. Мысль отомстить гадам, я конечно же не оставил, но решил, что действовать буду согласно старых рекомендаций. Совсем холодной месть я не буду подавать злодеям. Но разобраться в том, что вообще творится в этом городке — не помешает.

* * *

Я прилёг на старом диване, но сон не шёл… Слишком уж события сегодняшнего дня, разогнали адреналиновый коктейль по венам. До сих пор меня слегка колотило от мысли, что если бы мы что-то сделали по-другому, то всё могло бы быть иначе. Нет… Я конечно же не допускал всяких традиционных христианских мыслей о том, что врагов надо прощать, и сразу же после того, как тебе врежут по правой щеке, тут же подставлять для удара левую. А вот хрен им по всей морде. «Кто к нам с мечом придёт, того из калаша и положим.» — это гораздо более правильный принцип взаимодействия с наглосаксами и пиндосами всех мастей. Ибо по-другому они не понимают, заразы…

Не забыть бы поблагодарить того парня, что вынес Лолиту на руках…

С этими мыслями я и провалился в глубокий-преглубокий сон безо всяких сновидений.

20 августа. 1974 год.

США. Штат Миссури. Колумбия.

Проснулся я на рассвете от жажды и жгучего желания избавить организм от лишней жидкости. Учитывая, что все удобства сгорели ещё вчера, то я всё сделал по-простому, за дальней стенкой сарая-мастерской. И мне плевать было на то, что у них тут это не принято. Участок стоял на окраине, и народу вокруг никого и не было с утра пораньше.

Пепелище оставшееся от дома выглядело жалким зрелищем на фоне утреннего пейзажа. Вчера вечером смотрело мерзко. А