фокусов не одна тучка, а целый шторм налетит. Мне ж надо ее живой до конца скрипта довести. А это на легкую прогулку в парке нихрена не тянет. Сайка и так подозрительно себя ведет — все собрание молчит. Болван, сидевший в этом теле раньше, и ухом бы не повел, но вот у меня местный аналог «паучьего чутья» сейчас пиликает, как старая нокия модели «кирпич».

Так, стоп, я же видел, что она щас сидит рисует. Наверняка что-то миленькое.

(ну да, ну да. например, голубое небо с парой облачков, ласковые лучи солнца, рощицу с цветущими сакурами, а внизу, у самых корней — аккуратная могилка. сплошное умиротворение)

Хреново, конечно, но исключать эту возможность нельзя. Даже если изымаем из уравнения махинации с консолью от Моники или кого бы то ни было еще. Депрессия штука мерзкая и по щелчку, от одних только позитивных заверений не уходит. В этом есть часть и моей вины — следовало Сайке побольше внимания уделить. Я один, а их четверо!

— Нацуки! — пискнула Юри, — ты… ты… не стоит так… шутить, это н-некрасиво.

— А кто шутит? — усмехнулась коротышка, — да Гару просто раздевает тебя глазами…

Я вздохнул. Эта мелкая зараза не врет, такие мысли действительно меня посещали. Но ничего не поделаешь — вселенная одарила Юри набором внушительных достоинств, а я человек простой, без сексуальных девиаций, так что и предпочтения у меня самые обыкновенные. Однако сейчас от правды лучше никому не становится — бедная тихоня готова провалиться сквозь землю, а Моника готова ей в этом помочь.

— Нацуки, хватит, — сказал я твердо. Ничего против ее образа цундерки не имею, но надо знать время и место.

— Ой, а что такое? — наигранно изумилась она, — стыдно стало?

— За тебя разве что, — парировал я.

Моника демонстративно кашлянула, привлекая тем самым всеобщее внимание. Не самый эффективный способ, особенно, когда шум поднимается, но сработало. Даже Саёри оторвалась от тетрадки.

— К консенсусу мы, похоже, не придем, — резюмировала глава нашего клуба, — поэтому предлагаю снять с себя ответственность, девочки. Пусть Гару выбирает сам. Он парень умный и вполне способен принять верное решение.

Тем более, что оно давно у меня на уме вертится.

— Польщен твоей верой в меня, Моника, — ответил я. Для пущего эффекта встал из-за парты, — я действительно уже определился с тем, кому буду помогать.

Снова четыре пары глаз смотрели на меня. Но в отличие от первого дня в клубе, никакого недоверия уже не ощущалось. Сейчас я видел в них надежду. У всех, даже у Нацуки, отчего на душе потеплело. И зачем она только выеживается постоянно?

— Не скрою, сложный выбор вы мне предложили. Между женщинами выбирать дело неблагодарное. Вон греки даже войну из-за такой херни учинили как-то, про нее еще один слепой дед писал, Юри, ты наверняка его знаешь. Я войны между вами не хочу, поэтому и помогать буду всем.

Выражение лица Моники в тот же момент изменилось — ее как будто мешком по голове жахнули. Нечто похожее мы уже наблюдали в начале собрания, когда Нацуки показала…

(сиськи, а точнее, их отсутствие, фьюить-ха)

….пикчу с обновленной датой фестиваля.

— Как это… в-всем? — попыталась Моника вернуть самообладание.

— Легко, — пояснил я, — за выходные и в начале следующей недели определяемся с тем, каким мы вообще хотим сделать наше мероприятие. Можно ведь по-разному все организовать. Открытый микрофон сделать, слэм с фристайлами…или пусть все стихи составят единую композицию, чтоб получился один большой номер. Вариантов масса, так что нам есть над чем поразмыслить. Как завещал старина Курт Кобейн, пораскинуть мозгами.

Надеялся, что над моей маленькой шуткой хоть кто-то посмеется, и напряжение в аудитории несколько спадет. Не повезло — то ли музыка группы «Нирвана» до этого мира не дошла, то ли пещерные леди с массовой культурой вовсе не знакомы. Ну да ладно. Идем дальше по плану.

(один лишь дедушка Ленин хороший был вождь)

Нет, если уж Курта не признали, то Игоря Федоровича и подавно, даже пробовать не буду.

— После того, как с этим закончили, пишем стихи. Думаю, до среды и впрямь управимся, с вашими талантами, девчонки, это как два пальца об асфальт. В четверг мы встречаемся с Моникой и Саёри в условленном месте… еще успеем договориться, где, и готовим нашу макулатуру.

Моника чуть скривила губы — характеристика ей явно не понравилась. Но подбирать слова я не стал, да и не хотел. Даже на заштатном филфаке их стихи разнесли бы в хвост и в гриву. А ведь там тоже не мастера слова сидят.

— Потом разгребемся с печатью, и я помогу Юри. Украшения, атмосфера и все, что только понадобится. Много времени, опять же, на это не уйдет. И наконец, в воскресенье пойду подмастерьем к мастеру кулинарного дела…

— Дурак ты, — Нацуки густо покраснела — на ржавый крючок лести она попалась сразу. Никогда еще он меня не подводил. Хоть и не особо люблю такими штуками пользоваться. Прямо и без вывертов с людьми разговаривать всегда проще.

(сейчас главное не простота, а эффективность)

— По-моему, все четко продумано, — подытожил я, — если сделаем так, как я сказал, никто не перенапряжется…

— К-кроме тебя, — тихо сказала Юри, — Г-гару, судя по этой неделе… по т-твоему о-обмороку… ты живешь на износ. Э-это неправильно… И было бы н-несправедливо о-обременять тебя л-лишними х-хлопотами.

Судя по этой неделе, место мне в психушке. С одной стороны по соседству будет лежать Наполеон, который император, а с другой — который торт. А я встану между ними и загадаю, нахрен, желание. Сдерживая смех, глянул на Юри сверху вниз. Не так уж часто такая возможность может Гарику выпасть. Они ж все-таки ростом вровень…

(ну почему же… в миссионерской позе именно так ты на нее и посмотришь. скучная, конечно, штука, зато классика)

Удивительные у нее все-таки глаза. Да и у Нацуки тоже. До сих пор не верится, что ни та, ни другая не пользуются линзами или еще какими-нибудь прибамбасами.

— Не бойся, Юри, — ответил я, — мне не впервой. Если это для общего дела нужно, я справлюсь.

— З-здорово, — донеслось в ответ.

— Это точно, — подтвердила Саёри, — я даже немного горжусь собой! Это ж моя идея была пригласить Гару к нам! Благодарности принимаю конфетами и печеньем!