Келлгар задумчиво потер подбородок. Пришлось признать:

— Совсем не знаю. Я жил у нее всего два года и мы почти не общались.

— Так ты поможешь мне?

— Да. Но только, — Келл решительно посмотрел Берту в глаза, — если ты поможешь мне.

Берт начал было расплываться в улыбке, но вдруг помрачнел.

— О, Бог Милосердный, не делай этого!

Келл смотрел на него жестким взглядом, в котором читалась вся его затаенная злоба, боль и обида.

— Я должен. Должен отомстить.

Глава 5. Кровь за кровь

Любовники лежали на кровати, переводя дух, и держались за руки. Одеяло и одежда в беспорядке валялись на полу, а на дворе стояла глубокая ночь. Берта, как обычно после секса, клонило в сон, но он держался: хотел сначала рассказать Нове важные новости.

Нова была прекрасна. Тусклый свет свечи отражался в ее глазах, блестел на влажных волосах, разбросанных по подушке, на покрытых румянцем щеках. Она смотрела на него так, как не смотрела ни на кого другого. Нежно.

И он принял окончательное решение: ради Новы и их счастья он пойдет на все.

— Я нашел травницу. Надеюсь, она сможет нам помочь.

Девушка нахмурилась и протяжно вздохнула.

— Берт, травами здесь не поможешь.

— Мы попытаемся.

Снова тяжёлый вздох. Она уже давно смирилась, что не сможет излечиться.

— Что за травница? Как ты о ней узнал? Сейчас много шарлатанов.

— Это проверенный человек. Мне о ней рассказал брат Анри. Ее приемный сын учится вместе со мной в гимназии.

Берт не хотел так сразу пугать Нову сказками о темных созданиях. Да и наверняка бы не поверила: всем известно, что Бессмертных истребили воины-монахи.

— Ты ее видел?

— Нет, но тот парень, Келлгар, отведет меня к ней.

— Когда?

— Не знаю. Скоро. На самом деле, за помощь Келлгар попросил меня кое-о-чем.

— Так сразу? — Нова села в кровати и сложила руки на груди. Слова Берта вызвали ожидаемую реакцию — скепсис. — Ты уверен, что можно доверять этому человеку?

— Уверен.

Он тоже сел и провел рукой по ее колену. То, что он скажет дальше, понравится ей еще меньше.

— Он попросил меня достать одурманивающий яд.

— Зачем?

— Не знаю. Но просьбу его выполню. Пока это наша единственная надежда.

— Если монахи узнают о твоих затеях с запрещенными веществами, тебя выгонят из гимназии. Ты подумал об этом? Не слишком радужная перспектива для наследника богатейшей семьи Химпейка.

— Никто не узнает. Я все продумал. Честно.

Нова сурово глядела на него, нахмурив брови. Берт поцеловал ее в лоб, и она вроде бы немного смягчилась.

— А если барон узнает? Что, если он не захочет иметь такого внука? Он никогда не признает наши отношения, ведь я не богата и не влиятельна. Брак со мной ничего не даст вашей семье.

— Отец не вечен. Когда-нибудь старик отбросит копыта, и нам с тобой уже ничто не помешает. Нужно только всеми силами оттягивать момент вступления в брак. Будем отваживать всех его кандидатов.

Нова рассмеялась, поняла, что слишком громко, и прикрыла рот ладонью.

— Какой ты добрый, а главное, любящий сын, — с сарказмом заметила она.

— Он любит меня ровно настолько же, насколько и я его.

— Скорее бы уже сдох этот старый козел.

Келл сидел во дворе монастыря на краю неработающего фонтана, мраморный бассейн которого давно зарос мхом. В назначенном месте в назначенное время. Последние несколько дней учебы давались ему с великим трудом. Чего только стоило держать себя в руках при виде монахов. Он ненавидел их лютой ненавистью. Он спал и видел, как совершает свою месть. Келл перестал обедать с монахами, как делал на протяжении вот уже почти пятнадцати лет, и старался не покидать комнату без необходимости. Пил много монастырского вина и часто думал о Селестии-Инмори. Он очень хотел с ней увидеться.

Берт подошел сбоку и хлопнул его по плечу.

— Эй, чего такой замученный? — Он беззаботно шлепнулся рядом. — У тебя такой вид, будто ты пил не просыхая все это время.

Келл нахмурился еще больше.

— А ты поставь себя на мое место.

— Ладно, приятель, мне тоже нелегко приходится. Но вот что я тебе скажу: пить — это искусство. Учись у мастера, — он указал на себя большим пальцем. — За утро я прикончил полбутылки вина, а по мне и не скажешь.

Келлгар смерил его злобным взглядом, что совершенно не вязалось с его по-юношески кроткой физиономией.

— Но есть и хорошие новости, — Берт раскрыл принесенную с собой книгу, а Келл раскрыл свою. Вместе они делали вид, что повторяют материал — обычное дело для гимназистов. — Я принес то, что ты просил.

— Замечательно. Сделаем все сегодня же. Сил моих больше нет терпеть это место и этих людей.

— Еще раз обращусь к твоему рассудку, если он, конечно, остался: ты отдаешь себе отчет в своих действиях? Понимаешь, какие могут быть последствия? Еще не поздно одуматься и попытаться простить их.

— Эти люди убили мою семью. — Келл еле-еле держал себя в руках, лицо исказила ярость. — Изнасиловали и убили мою мать. О каком прощении может быть речь?

— А с виду и не скажешь, что эти милые старички способны на такие зверства.

— Они все лжецы и лицемеры. Мир станет гораздо лучше без них.

— Ну, раз ты непреклонен в своем решении… Какой у тебя план?

Мимо фонтана прошла группа гимназистов. Никто из них вроде бы не обратил внимания на двоих парней, но Келл счел за лучшее подождать, пока они удалятся на достаточное расстояние.

— Перед вечерней трапезой я отвлеку дежурных по кухне, а ты насыплешь в еду порошок. Монахи поужинают, разойдутся по кельям. Какое время действия у твоего яда?

— Он начинает действовать примерно через полчаса, когда попадает в кровь. У людей затуманивается сознание, но на какие-то минимальные действия они способны. Эффект проходит через два-три часа.

— Хорошо. Через час после ужина я всех их зарублю в своих же кроватях, как они когда-то убили жителей деревни. А потом спалю к хренам собачьим этот чертов монастырь.

Берт несколько секунд молчал, переваривая услышанное. Его глаза полезли на лоб.

— Постой, ты хочешь, чтобы я это сделал? Может, лучше я отвлеку, а ты насыплешь?

— Нет. Тебя не должны видеть в монастыре после занятий. — Келл раздраженно цокнул. — Честное слово, как малому ребенку все объяснять нужно. Это же твоя репутация, как ты сам не поймешь!

Берт состроил недовольную гримасу.

— Так, может, ты сам и отвлечешь, и насыплешь? А я после занятий домой свалю, чтоб не светиться. Репутация же.

— Нет, мне нужно,