Как только нить перерезают, симпатия, любовь или в данном случае наслаждение – в общем, любая привязанность – исчезает. Остается лишь безразличие. Ио обожала эклеры, а те, что готовил месье Пуара, были просто божественны. Но если прежде у Ио от одной мысли о них текли слюнки, то теперь ничего подобного она не испытывала. Со временем нить могла появиться снова, но вероятность эта была крайне ничтожна – такова плата за потерю.

Ио вздохнула.

– Где-то должны быть эклеры повкуснее. Однажды я их найду.

Ава усмехнулась:

– Ты и твои «однажды». Ха.

Ио издала смешок и будто икнула всем телом. Она так устала, что чувствовала себя пьяной. Скользя пальцами по ее волосам, сестра будто накладывала на нее непреодолимое сонное заклинание, и постепенно Ио ему поддавалась.

Через несколько минут полудремы она заметила, что пальцы Авы замерли.

– Хочешь, я распущу нить судьбы, ослаблю ее? Тебе ведь придется с ним работать. Я могу сделать так, чтобы ты не чувствовала себя… подавленной.

В этом заключалась сила Авы: она могла распускать нити или натягивать их, тем самым усиливая или ослабляя соответствующее чувство. Таис когда-то пыталась убедить Аву подрабатывать этим – разве она не понимает, сколько денег можно выручить на разбитых сердцах? Но та всегда отказывалась. Ава сказала, что не ей решать, что и как сильно должны любить другие. Ио тогда сочла это решение крайне благородным, но в то же время крайне бесполезным.

Что будет, если ее нить судьбы ослабнет? Если то, что связывает ее с Эдеем Руной, станет не цепью, а мягкой пряжей? Эта мысль вызвала у нее панику. Она днями напролет разбирается с супружескими изменами и игорной зависимостью. Что плохого в том, чтобы владеть чем-то, чем стоит дорожить, – судьбой, представляющей большую ценность, чем сама жизнь; предназначением, неподвластным законам природы?

– Я не чувствую себя подавленной, – ответила она. Это не было ложью – скорее, ложью наполовину.

Пальцы Авы вновь запорхали вверх и вниз.

– Однажды, Ио, тебе придется это сделать.

Но Ио уже погрузилась в сон.

Глава 6. Любопытное создание

Ио проснулась в своей комнате, утопающей в багряных лучах заходящего солнца, и твердо решила: единственный способ остаться целой и невредимой – отнестись к заданию Бьянки как к любой другой работе.

Не поглядывать украдкой на Эдея Руну. Не рассматривать, как двигаются мышцы его спины при ходьбе. Не вдыхать запах его свитера. Не краснеть, когда он смотрит на нее. Если она будет вести себя нормально, он ничего не узнает. Они добудут нужные Бьянке ответы – и жизнь вернется в прежнее русло. Проще простого.

Но ее тело будто обладало отдельным разумом. Когда она надела чистую одежду – черные брюки, серый свитер и высокие ботинки со шнуровкой – и убрала волосы от лица, спрятав их под старый мамин шарф синего цвета, ее сердце забилось быстрее. Пока она шла по крышам – прилива еще не было, но избавиться от старых привычек нелегко, – ее дыхание участилось. А когда она забралась на подвесной мост, ведущий к «Фортуне», и его металлический настил отозвался эхом, словно сирена, ее чувства обострились до предела и голова закружилась.

Эдей стоял на втором этаже «Фортуны», облокотившись на перила, и разглядывал клиентов, входивших в главный зал и выходивших из него. Для игроков и любителей выпить было еще рано, но персонал уже готовился к смене: кто-то наводил порядок, кто-то, устроив перерыв, болтал за чашкой кофе. Ава наверняка была где-то за кулисами – прихорашивалась перед выходом на сцену.

Ио подметила, как красиво оливковый оттенок свитера подчеркивает смуглую кожу Эдея, как он скрестил ноги и ритмично постукивал пальцами по перилам. В прощальных бликах солнечного света, пробивающихся сквозь высокие окна, он казался нарисованным – как на портрете, одновременно выцветшем и ярком, древнем и неподвластном времени. «Держи себя в руках, Ио». Нужно успокоиться. Она прижала ладони к щекам, пытаясь охладить их. Коснуться его плеча? Позвать по имени? Она держала дистанцию три года. Теперь даже такие мелочи казались чересчур интимными.

Должно быть, почувствовав ее присутствие, он повернулся и кивнул в знак приветствия.

– Мархабан[2].

– Привет, – ответила она. Как и любой житель Илов, Ио немного владела сумазийским, немного куркзским и немного росским. Илы были местом слияния культур, и их жители служили тому подтверждением – это была одна из немногих причин, по которой Ио действительно гордилась своим домом.

Эдей говорил тихим голосом, не отрывая от нее взгляда:

– У меня есть информация о жертвах и несколько свидетельских показаний, если вдруг захочешь посмотреть. Но о самих мстительницах я мало что нашел. Лишь описание внешности и возможную этническую принадлежность.

Что ж, сразу к делу. Ио ощутила укол разочарования, но Эдея она не винила. Она ясно дала понять, что взялась за эту работу, только чтобы избавиться от него. Боги, неужели она станет первой на свете, кто отвергнет своего суженого? Судьбоносная нить ненависти – Ава бы от души над этим посмеялась.

– Ну, эм, – начала она, – кто-нибудь опознал тело той женщины прошлой ночью?

Этот вопрос был проверкой. Старуха умерла в клубе «Фортуна» из-за того, что ее нить оборвала резчица. Бьянка могла бросить тело в какой-нибудь богом забытой дыре, и никто не стал бы ее за это винить. Копы в Илах были помехой и приносили больше хлопот, чем пользы. Но если Бьянка относится к этому делу серьезно, полиция и их архивные записи им необходимы.

Эдей покачал головой.

– Пока нет. Мне сказали, что пиявки расследуют несколько похожих дел о пропаже.

Ио облегченно выдохнула. Это было сложное чувство, произрастающее из ее собственной вины. Когда они выяснят, кем был дух при жизни, она навестит семью женщины. Принесет извинения – даже несмотря на то, что ее смерть отчасти была благом.

– Можно заглянуть в публичный реестр. Если она была резчицей, мы найдем ее в списках инорожденных. Но придется подождать до завтра – когда реестр откроется. – Она сделала паузу, а затем добавила: – Извини, что я пришла так поздно.

Он слегка покачал головой.

– Ночь была долгой.

– Предлагаю вернуться в квартиру. Вдруг мы заметим что-то, что упустила полиция.

По дороге Эдей рассказал ей, что уже успел выяснить. Первое убийство произошло две недели назад на рынке Модиано. На росского мужчину, рожденного чернобогом, напали средь бела дня, когда он вместе с семьей делал покупки. Одна из свидетельниц была мойрой, прядильщицей, и подумала, что нить жизни у той женщины – более молодой, светловолосой, но такой же грязной, как и вчерашняя старуха, – перерезана. До вчерашнего дня, пока Ио не подтвердила ее слова, они с Бьянкой в это не верили. Тело убийцы нашли в Доках пять дней спустя: его настолько раздуло, что опознать его было невозможно.

– Чернобог? – переспросила Ио. Потомки росского бога тьмы умели создавать невидимые стены, преодолеть которые было не под силу никому, а их близнецы, рожденные белобогом, могли использовать свет в качестве щита. Ио никогда не слышала о том, чтобы чернобоги появлялись так далеко на юге: их способности куда лучше работали в долгие ночи Росска.

– Раньше он был пограничником. Ходят слухи, что благодаря пожизненному запасу взяток и податей он досрочно вышел на пенсию и зажил на широкую ногу. – Каждый город был обнесен стеной, и в каждой стене рано или поздно возникали трещины. – Иногда Бьянка заключала с ним сделки.

– Как его убили?

Голос Эдея едва заметно дрогнул:

– Точно неизвестно. На горле обнаружили следы удушья, но свидетели сообщают, что смерть наступила быстро, как будто ему свернули шею. Со второй жертвой то же самое.

Он перешел ко второму убийству: Эдей тогда был в «Фортуне», контролировал поставку новой партии товара, как вдруг услышал крик Миноса. Когда он выбежал на улицу, седовласый дух уже кружил возле Миноса, терзая его когтями, и твердил о возмездии и покаянии. Затем рука старухи описала в воздухе дугу – и Минос свалился замертво. Эдей погнался за ней, но начался прилив, и ей удалось сбежать.

– Что Минос делал для Бьянки? – спросила Ио.

«Защита» – самое подходящее определение. Минос и его брат Гриз отвечали за сохранность товаров Бьянки. Они были рождены диоскурами.

Диоскуры, также известные как Близнецы, были богами-близнецами Кастором и Полидевком, покровителями моряков и путешественников. Их потомки – рожденные диоскурами – получали способность отслеживать как уже пройденные людьми пути, так и те, которые им только предстояло преодолеть. Они, подобно рожденным мойрами, использовали нечто