Как видите, наука подтверждает то, что и так очевидно с позиций здравого смысла: хорошо, когда наши желания совпадают с нашими возможностями. Довольно грустно и рискованно быть человеком, который отчетливо хочет чего-то недостижимого (будь то ребенок при бесплодии или аборт там, где они запрещены). Безопаснее быть человеком, который колеблется и плывет по течению, потому что со временем такой человек убедит себя в правильности любого исхода, который с ним случился. А идеально быть человеком, для которого доступны те возможности, которые для него желанны. Или, может быть, человеком, для которого желанны те возможности, которые для него доступны. Не так-то просто отличить одно от другого!

Обещала вам еще рассказать, в какой европейской стране люди особенно часто жалеют о своем родительстве. Это Польша [13]. Легко догадаться почему: там очень жесткое антиабортное законодательство.

Батл по фактам

Примем за рабочую гипотезу, что люди – мыслящие существа и могут до какой-то степени влиять на то, чего они хотят или не хотят. И попробуем разобраться, есть ли какой-то смысл в том, чтобы хотеть ребенка, – с точки зрения счастья, здоровья, общественного блага или карьерных перспектив. Честно говоря, основной итоговый вывод почти во всех случаях сводится к очевидному “люди разные, ситуации разные, и при усреднении всех испытуемых эффекты оказываются слабо выраженными”. Но во всяком случае, мировое научное сообщество проделало большую работу, и теперь у нас есть много аргументов в поддержку любой точки зрения – смотря какая вам исходно больше нравится.

1. Дети – это счастье?

Чтобы ответить на этот вопрос в первом приближении, можно попытаться набрать много респондентов, расспросить их об уровне счастья и сопоставить его с количеством детей в семье. Такие работы существуют, в том числе выполненные на очень внушительных выборках. Например, есть ответы 201 988 человек из 86 стран, опрошенных в промежутке с 1981 по 2005 год [20]. Важно, что никто не задавал респондентам прямого вопроса о том, влияют ли дети на их счастье (иначе бы они отвечали в соответствии с социальными ожиданиями или сиюминутными впечатлениями от детей). Людей расспрашивали, счастливы ли они в принципе, а данные о детях брали из совершенно другой части анкеты.

Если просто взять и усреднить все накопленные данные, то ни к какому впечатляющему новому знанию это не приводит. Вроде бы дети делают чуть-чуть счастливее, и результат этот даже статистически значимый (еще бы, с таким-то количеством испытуемых), но сдвиг буквально на один процент. Мало того, если обработать те же самые ответы, применяя более сложную математическую модель, с поправкой не только на самые базовые характеристики испытуемых (вроде возраста), но и на их социоэкономический и матримониальный статус, то тогда получается, что дети, напротив, уровень счастья понижают; но и в этом случае отклонение меньше процента. Это довольно характерная история для попыток исследовать такой зыбкий и субъективный параметр, как счастье: абсолютно любой фактор может одновременно уровень счастья увеличивать для одних людей, снижать для других, а вместе получается средняя температура по больнице, чуть-чуть отклоняющаяся в разные стороны в зависимости от способа обработки данных и не обладающая, конечно, никакой предсказательной силой применительно к любому отдельно взятому гражданину или гражданке.

Чуть более яркие закономерности можно обнаружить, если анализировать, как влияет наличие детей на уровень счастья в отдельных подгруппах испытуемых. Наиболее отчетливо проявлена такая тенденция: чем вы старше, тем сильнее вы рады тому, что у вас есть деточки. Для тех, кто не достиг 30 лет, появление каждого следующего ребенка снижает уровень счастья (на 1–2 %, и чем моложе родители, тем в большей степени). С тридцати до сорока “детные”и бездетные счастливы примерно одинаково. После сорока, напротив, каждый дополнительный ребенок (до третьего включительно) повышает уровень счастья, и тем сильнее, чем вы старше. К сожалению, в этом исследовании нет данных о возрасте самих детей, то есть не вполне понятно, как соотносятся группы участников “родил малыша в сорок и очень рад” и “мне сорок, и мой ребенок наконец-то поступил в колледж и уехал”. Но, скорее всего, примерно так же, как в среднем по популяции, то есть да, дети – это счастье, но в первую очередь тогда, когда они уже подросли.

Еще один параметр, заметно влияющий на возможность наслаждаться родительством, – степень развития социального обеспечения в вашей стране. Причем тут интересно: вот если вы младше 40 лет, то вам проще и радостнее быть многодетным в таком государстве, которое обладает развитыми системами поддержки материнства и детства (пособия, льготы, бесплатные садики и все такое). Если вы живете там, где каждый решает свои проблемы самостоятельно, то по мере увеличения количества детей вы становитесь, вполне предсказуемо, менее счастливым. Однако картина драматически меняется, когда дети ваши выросли, а вы начинаете стареть. Теперь, напротив, счастье от их наличия оказывается гораздо более выраженным, если никаких пособий в вашем государстве нет, льгот нет, пенсии символические. И чем больше детей, которые способны о вас позаботиться, тем лучше!

Все прочие влияния в этом исследовании были проявлены слабее, на грани статистической значимости. Чуть-чуть больше люди с детьми оказываются счастливы, если участвуют в социологических опросах ближе к 2005 году, а не в первой волне, начиная с 1981-го (предполагаю, потому, что с каждым годом растет доступность и надежность контрацепции и, соответственно, увеличивается шанс на то, что дети у респондентов желанные и запланированные). Рождение ребенка до 20 лет снижает уровень счастья у его отца сильнее, чем у матери; но при появлении в этом возрасте двоих детей больший провал в удовлетворенности жизнью испытывает мать. Для родителей от двадцати до сорока разницы между полами нет; в дальнейшем женщины с детьми становятся чуть счастливее, чем мужчины. Наличие партнера – само по себе вещь хорошая, но вот именно на соотношении “счастье и дети” отражается слабо и противоречиво, и клубок причин и следствий так сразу не распутаешь. Скажем, в возрасте от двадцати до сорока многодетные люди без партнера оказываются в среднем счастливее, чем многодетные, у которых партнер есть, – ненамного, но достоверно; такой любопытный факт сообщает нам сухая статистика, не вдаваясь в объяснения. Тут можно придумать горы увлекательных человеческих историй[4], но, как мы уже выясняли, за человеческими историями следует идти туда, где проводят глубинные интервью с десятком испытуемых, а не туда, где прогоняют через стандартную анкету сотни тысяч. Еще можно посмотреть на уровень дохода, и здесь тоже оказывается, что ярко выраженное влияние на удовлетворенность жизнью он оказывает только в одной подгруппе – среди