молодых многодетных. Вот они чем беднее, тем несчастнее, а у всех остальных бывает по-разному. Но опять же эффект не сказать чтобы огромный. Люди от двадцати до сорока, у которых четверо детей или больше, оказываются несчастнее примерно на 3 %, если они бедны, чем если при таком же количестве детей они богаты. Часто вы оцениваете свой личный уровень счастья с такой точностью? Ее можно достичь, только если усреднять ответы многих-многих респондентов.

Исследователи взаимосвязи между деточками и счастьем отмечают еще один любопытный феномен: серьезный разрыв между вдохновенными человеческими представлениями о мире и скучной реальностью [21]. Если расспросить людей, насколько обязательны для счастья дети в принципе – не какие-то конкретные, а гипотетические, – то очень многие будут уверять, что да, абсолютно необходимы. Точные цифры зависят от формулировки вопроса (с категоричным “вы не можете быть по-настоящему счастливы, если у вас нет детей” соглашается меньше респондентов, чем с более мягким “наблюдать за тем, как растут дети, – величайшая радость в жизни”), от места проведения опроса (скажем, в Финляндии гораздо меньше приверженцев пронаталистских ценностей, чем на Кипре), от возраста опрошенных и от года проведения опроса (по мере наступления светлого будущего люди становятся менее привержены ценностям детоводства), но в любом случае это десятки процентов, часто – большинство ответивших. Работы же, в которых оценивается счастье конкретных людей, у которых живые настоящие дети на самом деле родились, всегда показывают совсем небольшие отклонения в уровне счастья, и совсем не обязательно к лучшему. Появление ребенка, как правило, снижает уровень удовлетворенности отношениями с супругом, а также вынуждает сильнее беспокоиться о деньгах [21, 22]. Это должно бы отрицательно отражаться на уровне счастья, однако и такой эффект выражен слабее, чем можно было ожидать: есть все же от ребенка и эмоциональные плюсы, которые уравновешивают причиненные неудобства (особенно если был ребенок желанным, бесстрастно фиксируют очевидное авторы статей).

Почему существует выраженное расхождение между тем, чего люди ожидают от родительства теоретически, и тем, какую форму оно принимает на практике? Есть несколько гипотез. Во-первых, со стороны совершенно не очевидно, насколько дорого дети обходятся – во всех смыслах. Пока у вас маленький ребенок, вы понимаете, как много вы о нем беспокоитесь, как сильно устаете, как страдают отношения с партнером, сколько приходится вкладывать денег и от какого огромного количества карьерных и образовательных возможностей отказываться. Но великий заговор молчания окружает эти проблемы. Если вы рассуждаете о том, как тяжело с детьми, не имея релевантного опыта, то ваше мнение немного значит; если же вы высказываетесь, когда опыт есть, то вы все время беспокоитесь, как бы общество не посчитало вас плохим родителем; как бы ваш подросший ребенок не огорчился, что доставил вам столько проблем; да и в принципе вы довольно смутно помните это время (недосып препятствует консолидации воспоминаний[5]).

Во-вторых, именно потому, что родительство – штука тяжелая, мы как общество склонны намного сильнее фокусироваться на его плюсах, чем на преимуществах бездетности, намного активнее их обсуждать и подчеркивать. Это хорошо: тем, у кого уже есть дети, в таком информационном поле оказывается проще считать, что они все правильно сделали. Одновременно это плохо: те, кто только принимает решение о том, ввязываться ли в родительство, подвергаются воздействию искаженной картины реальности.

В-третьих, для комплексного понимания психологических и социальных феноменов обычно имеет смысл рассмотреть их в том числе и с точки зрения эволюционной биологии. Вполне логично, что ежели человек подвержен когнитивному искажению о том, что дети – это счастье, то при прочих равных у него заведется больше детей и, соответственно, он передаст свои гены в светлое будущее с большей вероятностью, чем человек, сохраняющий скептическую ясность мысли. Среди передаваемых генов могут быть и такие, которые способствуют упомянутому когнитивному искажению (допустим, за счет более интенсивного гормонального и эмоционального отклика при виде существ с крупной головой и короткими лапками). Эта же логика применима и на уровне сообществ. Когда ваше племя насаждает пронаталистские ценности, а соседнее поддерживает право женщины на выбор и фокус на саморазвитии, то в условиях дикой природы с огромной младенческой смертностью перспективы воспроизводства окажутся лучше, скорее всего, у вас (а вот в современном мире уже не факт: фокус на саморазвитии может оказаться более благоприятен для медицинских и технологических прорывов на благо племени).

И вот еще что. Исследователи счастья иногда злонамеренно игнорируют необходимость дать ему определение. Просто спрашивают респондентов, счастливы ли они, и те отвечают в меру своего разумения. Но если задаться целью разработать классификацию, то счастье распадается на две понятийные категории: повседневное удовольствие от жизни и ощущение ее осмысленности и наполненности. Корреляции между ними есть, но слабые, одно вполне мыслимо без другого. И вот решение завести деточек, весьма вероятно, окажется трагической ошибкой, если ваша задача – максимизировать hedonic well-being, продолжительность и интенсивность позитивных эмоций, которые вы переживаете. С этой точки зрения слетать в феврале на Мальдивы гораздо эффективнее, чем семьдесят раз за неделю поменять младенцу подгузник. С другой стороны, если количеством авиаперелетов в своей жизни вы уже и так удовлетворены, родительство может существенно усилить eudaimonic well-being, чувство причастности к большому важному проекту, который не только обладает, сейчас или в перспективе, отдельной от вас ценностью, но и способствует вашему собственному личностному росту и развитию.

Разумеется, люди – сложные существа, результаты исследований противоречивы, при усреднении многих испытуемых эффекты становятся слабо выраженными, вдобавок есть указания и на разницу между полами: похоже, что больше преимуществ из появления ребенка с точки зрения смысла жизни извлекает его отец, а вот матери, по крайней мере во время младенчества, немножко не до этого [21, 23]. Совершенно не обязательно, что лично в вашем случае появление ребенка снизит количество повседневных гедонистических радостей. Вполне возможно, наоборот, вы наконец разрешите себе не быть солидным взрослым человеком и будете упоенно драться подушками, регулярно посещать аквапарк и смотреть диснеевские мультики с ведерком мороженого. Нет оснований твердо рассчитывать и на то, что, став родителем, вы ощутите, что приобщились к радостям осмысленного созидания. Не исключено, что вы будете, напротив, иногда выкапываться из-под горы подушек и горевать, что вот могли бы вместо этого всего пойти в аспирантуру и принести пользу человечеству. Хорошее утешение здесь в том, что человеческая жизнь длинная, и рождением ребенка она обычно не исчерпывается и не заканчивается. По крайней мере в XXI веке.

2. Родить “для здоровья”?

Даже если вас съели, у вас есть два выхода. А если вы гетеросексуальная женщина фертильного возраста, практикующая вагинальный секс, то