Лошадь взбрыкнула последний раз, и маг не удержаться. Помимо жесткого единения с землей, ему достался удар задними копытами, отправляя бывшего наездника к собратьям в овраг.

Остальные, чудом не попавшие под репрессии, бросились врассыпную.

Из-под козел вылез невредимый возничий:

— Здорово вы их, уважаемая ведьма! — восхищенно присвистнул мужчина.

— Да! — поддержали его из омнибуса.

А я только чувствовала, что ног я уже не чувствовала.

— Мне бы присесть, — прохрипела я, тяжело приваливаясь спиной к стенке повозки.

— Конечно-конечно, — засуетился вокруг меня возничий, аккуратно беря под локоток и заводя внутрь.

На лавочку я рухнула как подкошенная. Народ боязливо сбился на другом конце сидения, стараясь даже не дышать в мою сторону.

— И что это было? — тихонько спросила у фамиляра, когда омнибус снова тронулся в путь.

— Поздравляю, — Зяма потер лапкой нос, — родовая магия тебя признала и просыпается. Не так уж ты и безнадежна.

Я бы на его месте на счет свой персоны иллюзий не питала.

Пересадка в Веселых Волнушках прошла мимо меня. Я как потревоженный зомби выползла из одного омнибуса, чтобы перебраться в другой. Только бабка с петухом недовольно проворчала мне в след, что разбойников надо было связать и сдать, за них денюжку получили бы.

До Правой Ушки был переезд безопасный. На каждую версту полагалось по будке со стражем. Наш монарх думает о простых людях. Только на подобные думы всегда выделяются очень ограниченные средства. В этот раз повезло данному тракту. Зато тут омнибусы безбоязненно даже по ночам ездили.

— Ты живая? — решил проявить Зяма невиданно сочувствие, когда возничий зычно объявил о прибытие.

Мужчина определенно спешил в ближайший кабак и сам ринулся помогать с выгрузкой поклажи. Надо было прикинуться бесчувственным телом и меня бы вынесли на ручках. Хотя не вариант. Могли и ногами покатить.

— Почти, — прокряхтела я словно древняя старуха, массируя одной рукой поясницу.

Лавки в этом омнибусе были без спинок, и чтобы не свалиться во сне приходилось проявлять чудеса гибкости и цепкости.

— Ты куда? — удивился фамильяр, когда я похромала в направлении обшарпанного постоялого двора.

Одну руку оттягивала корзина, другую клетка. Со стороны, я смотрелась, наверное, очень мило. Иначе с чего добрым людям охотно расступаться, освобождая мне дорогу?

— До рассвета прорва времени, — я подняла взгляд на небо. Звезд уже не было видно, но и серая хмарь еще не затянула его. — Попутную телегу рано искать.

— Погоди-ка, — простонал Зяма. — Дай я наслажусь сим изумительным словосочетанием «попутная телега». To есть до этого мы еще с комфортом путешествовали?

— Я тебе больше скажу, попутчик в Бздыжники быстрее всего не сыщется. Часть пути придется пешком идти, — сквозь широкий зевок поведала я фамильяру страшную истину. — Большинство едет в Мелкие Броды, что в верстах тридцати от нашей деревни. Там развилка по дороге. От нее лесом часа два прогулки. — Откровенно польстила я себе. Тащиться с поклажей буду гораздо дольше.

— Очаровательно, — протянул Зяма тоном, словно я бедного хомяка заставляю своими лапками перебирать.

В постоялом дворе, на мою радость, дремал за стойкой сам владелец Ритий. Вот если бы дежурил его сынишка Чам, коротать время мне бы пришлось где-нибудь на улице. В противовес обстоятельному и доброжелательному отцу, взрослый детина целых двадцати восьми годиков был не просто гулящим. Деревенские кабели скромно поджимали хвосты и прятались в будках, только при одном его имени, не смея посягнуть на это гордое звание.

Точнее он себя таким мнит. Нет, он по девкам-то гуляет, но косит под местного быка- производителя. И на рожу от Сигизмунда не шибко отличается. И вот ловелас столкнулся с жестким и несгибаемым «нет» от ведьмы. Теперь у Чама появилась новая цель, а у меня головная боль.

— О, Иви, — обрадовался мне Ритий, — уже вернулась?

Я скромно опустила момент торжественных проводов ведьмы из столицы:

— Да удалось с делами быстро разобраться.

— И как там большой город поживает? — хозяин навалился одним боком на столешницу.

Конечно, ему-то поболтать за радость.

— Ворья хватает, — обтекаемо ответила я и широко зевнула, прозрачно намекая на простое и нетривиальное желание поспать. — А так толчея, да вони много.

— Смотрю животинку прикупила, — умилился икнувшему от нового статуса Зяме мужчина. — Только ты своего… хорька не выпускай, а то у меня Муська страсть какая охотница до крыс.

— Мать-Природа, — простонал фамильяр, — хочу табличку на клетку: «Это хомяк». Ну почему? Почему мы не купили хотя бы тощую книжицею по грызунам? С картинками.

— Он говорит? — толстый указательный палец уткнулся в прутья. Зяма скривился, но бяку в рот тянуть не стал. — Чудно. Разумный… как там ты сказал… хомяк? Но все равно не выпускай. Муська кошка безграмотная.

Не знаю как Зяма, но я замечательно отдохнула на мягком и, главное, чистом матрасике, хоть и мало.

С мельником, который, насвистывая, уже закидывал пудовые мешки с мукой в телегу, договориться труда не составило. Находясь в легком подпитии, мужчина рад был компании. А я тихонько вздохнула. С одной стороны, поезда на мешках, это не крынками с молоком греметь или с визжавшим поросенком обниматься, но с другой — буду я белая, еще местные за покойника примут.

На удивление мельник нашел общий язык с Зямой, и всю дорогу я слушала их хоровое пение про груди молочный и попы сочные. При попытке призвать их к порядку, мне в ответ летели скабрезные частушки.

— И что это было? — мрачно поинтересовалась я, когда, высадив нас на развилке, мельник причмокнул и тряхнул поводьями, подгоняя лошадь.

Я попыталась стереть белые разводы с юбки, но только сильнее испачкала ткань.

— Да ладно тебе, — примирительно фыркнул фамильяр. — Давно я так не развлекался. Брунгильда же женщина строгих взглядов была. А тут душевный мужик попался.

— Мда, — я повесила корзину на сгиб локтя, — ты с жителями Бздыжников особо не общайся. Так каждый второй душевный. Я регулярные песнопения не переживу.

Уже через час пути я мечтала, чтобы Зяма сам перебирал лапками, удерживая на спине корзину, словно ездовая черепаха. А еще лучше — чтобы меня кто-нибудь взял на ручки.

— Какой отличный пенек, — прохрипела я и свернула с тропинки.

— Ага, — иронично отозвался Зяма, — и муравейник в нем тоже шикарный.

Спорить я с ним не стала, но и ближе знакомиться с муравьями не пожелала.

— А здесь же можно срезать! — посетила меня гениальная мысль. — За ельником будет болото. По его краю быстро до моей избушки доберемся.