– От вас, Льер, одни неприятности, – прозвучал над головой голос верховного инквизитора. И тут же, – Шиан, ты как?

– Справился, – ответил тот, – но вы, мастер Нирс, вовремя подоспели.

Взгляд Льер метнулся к парню. Кажется, он побледнел, но держался неплохо. И тут же повернулся к безмолвно трясущемуся второму лакею. Тот обмочил голубые бархатные штаны, и дрожал так, то Льер слышала стук зубов. Поймав взгляд Шиана, бухнулся на колени и так и пополз, протягивая руки к ботинкам молодого инквизитора.

– П-помилуууууйте… не знал… ничего не знал…

Шиан поспешно шагнул в сторону, кивнул Аламару, а затем поднял Льер с пола и, придерживая за талию, быстро потащил прочь. Только шепнул на ухо:

– Мастер Нирс со всем этим разберется. Идемте, в самом деле здесь нечего делать.

В карете она не выдержала и разрыдалась. Так больно… не было уже очень давно. И так плакала она только тогда, когда король Ависии объявил, что свадьбы с принцем Ксеоном не будет, что теперь ей одна дорожка – в монастырь, потому что подходящей партии больше не предвидится, а трон наследуется по мужской линии.

– Не плачьте, – тихо сказал Шиан, – все образуется.

– Да что образуется, – она всхлипнула, попыталась вытереть глаза, но слезы своевольно катились и катились по щекам, – мне надо уехать… или хотя бы… пусть мастер Нирс попросит у короля дозволения вернуться к работе над артефактами…

– Зачем?

Льер вздрогнула, когда он обнял ее за плечи и мягко притянул к себе. Она уткнулась носом в новую рубашку из мягкого хлопка, вдохнула полной грудью сложную вязь запахов – лаванда, солнечное тепло и дождевая свежесть. Не выдержала, обняла его за пояс одной рукой и прижалась еще крепче.

– Чтобы защитить себя… И тебя. Я не хочу, чтобы из-за меня ты пострадал… Ты ведь… без Дара, так? Знаю, что так. Как может быть инквизитор без Дара?

Шиан промолчал. Его рука мягко поглаживала плечо Льер сквозь тонкий рукав, выписывая немыслимые узоры, огнем растекающиеся по всему телу.

– Что вам до меня? – спросил он, – у вас есть жених. Король Рехши, десяти островов.

– Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось из-за меня, – повторила Льер, – что здесь может быть непонятного?

Утром следующего дня, к превеликому удивлению Льер, приехали хмурые инквизиторы. Они затаскивали в ворота тяжелые, окованные железом сундуки, а она, стоя на пороге, непонимающе смотрела, как пыхтят мужчины, ворочая тяжелую кладь. Потом вдруг словно пружина в груди резко распрямилась, и Льер что есть сил вцепилась зубами в костяшки пальцев.

Да в этих сундуках ведь все необходимое для занятий вещьмагией!

– Мастер Нирс попросил его величество дать вам возможность заниматься любимым делом, – прозвучал за спиной спокойный голос.

Льер резко обернулась: Шиан стоял в шаге, сложив на груди руки, и ничего было не понять по выражению его глаз. Как будто два темных зеркала, которые Льер почему-то хотелось разбить, чтобы он смотрел на нее… как тогда, в карете, перед тем, как поцеловал.

– Спасибо, – запнувшись, сказала она, – передайте мои благодарности верховному инквизитору. Распорядись, чтобы сундуки внесли в гостиную. Там как раз есть крепкий стол.

И, обогнув Шиана, вернулась в дом, в спальню. Руки дрожали, Льер сцепила пальцы и принялась мерить шагами комнату.

То, что к ней вернется вещьмагия… это меняло все.

С этого самого момента ненаследная принцесса Льер переставала быть жертвой, обманутой и одинокой, и вновь превращалась в уверенную в себе, хитрую и сильную женщину. Что ей стоит изготовить Переместитель? Или Взрывника? Да ничего. Даже если сундуки содержат недостаточно ингредиентов, некоторые полезные вещи она может разыскать в саду. И тогда… о, тогда разговор с верховным инквизитором пойдет совсем по-иному.

Вздохнув, Льер посмотрела в окно. Ей было видно, как Шиан подошел к сослуживцам и что-то с ними обсуждает. Наблюдать за ним… это стало особенным для нее. А кожу заманчиво покалывало, оживали воспоминания о робких и одновременно таких жарких, желанных прикосновениях.

Она прикусила губу и резко отвернулась.

Надо что-то делать с этим. Пожалуй, пора заканчивать. Она – принцесса Ависии, и, похоже, ее дела в островном королевстве подошли к концу.

Ну а то, что она млеет от одного только взгляда молодого инквизитора… Что ж, она это переживет. Главное, занять себя делом.

И Льер заняла.

Она крошила, толкла в ступке, плавила в тигле, терла на маленькой терке, спиливавла напильником, выстукивала миниатюрным молоточком, почти не спала и не ела, чтобы в итоге с удовлетворением взвесить на ладони артефакт, полностью замещающий Дар телепортера.

Держа серебристую пластину перед глазами, Льер удовлетворенно откинулась в кресле. Подумала о том, что в который раз ее недооценили, и хмыкнула. Ее недооценивал отец. Точно так же недооценивал Ксеон, за что и поплатился. А его братец… что ж, недалеко ушел. И поделом.

Нет, она не будет пытаться сделать напоследок гадость королю.

Просто… исчезнет. Уйдет. Вернется в Ависию. И забудет все, как сон, хоть и будет это больно.

Когда тихо скрипнула открываемая дверь, Льер даже не шевельнулась. Так и продолжила сидеть с артефактом в руках, не оборачиваясь. Только в груди сделалось сладко и жарко одновременно, потому что знала, кто там, за спиной.

– Ваше высочество, – тихо сказал Шиан, – вы уже третий день не выходите из дома. Вам необходимо на воздух, чтобы дурно не стало.

Тут Льер подумала о том, что было бы очень эффектно сейчас привести в действие артефакт и с чарующей улыбкой раствориться в воздухе, переносясь прямиком в собственную спальню, но услышала тихий вздох – и не смогла. Сжала в кулаке артефакт. Медленно обернулась.

Шиан стоял в пороге и смотрел на нее… не описать, как смотрел. Совершенно больным, умирающим взглядом. И самое страшное, что на лице – выражение этакой прохладной заинтересованности. А там, внутри, под этой скорлупой, все разорвано в мясо, истекает кровью.

И Льер поняла это.

А он… он догадался, чем именно она занималась все эти дни. Посмотрел на зажатый в пальцах артефакт, затем – прямо, глаза в глаза.

И взгляд из больного сделался тусклым и мертвым.

Льер потупилась.

– Что… это за артефакт? – безликая, дежурная фраза.

Он ее спрашивает. Просто спрашивает, вместо того, чтобы выполнить свои прямые обязанности, отобрать опасную штуковину, и снова лишить Льер всего.

Розоватый свет заходящего солнца озарил умное, породистое лицо инквизитора. Открытый лоб, худые щеки, из-за чего скулы кажутся острыми.

Льер судорожно сглотнула, проклиная и себя за малодушие и нерешительность, и его – за то, что такой желанный. За то, что ведет себя… чересчур благородно, до глупости. Наверняка ведь допускает мысль о том, что дорвавшаяся до магии принцесса и убить может, исключительно, чтоб в ногах не путался. А если принцесса сбежит, тоже ничего хорошего. Аламар Нирс с этого мальчишки три шкуры спустит.