— Джолин.

Бортик купели оказался узковат, неудобно стоять. Поэтому Вар спустился на пару ступенек.

— Ладно.

— Что «ладно»?

— Может, принесу завтра шланг.

Он обошёл её, подобрал на полу рюкзак.

Девочка последовала за ним, поднялась, как и он, на дверную створку — его подъемный мост, — спрыгнула с неё, как и он.

— Эй! — крикнула она, когда Вар направился к большому дубу. — А тебя как зовут?

Он прокричал своё имя не останавливаясь.

— Не поняла. Вар… а дальше?

Вар давно привык к подобным вопросам. Когда его родители только познакомились, они на первом свидании выяснили, что во время Гражданской войны их прапрапрадедушки сражались в битве у церкви Вар-Боттом-Чёрч, только по разные стороны. Вар иногда пытался представить, как его предки целятся друг в друга, знать не зная, что однажды у них родится общий прапрапраправнук, — от этого голова у него чуть не лопалась. А если бы один из двоих прицелился как следует? Спасибо хоть на том, что, увековечивая память своих прапрапра, родители ограничились коротким Вар, а не назвали его Вар-Боттом-Чёрч.

Он вернулся на несколько шагов.

— Дальше никак. Вар — это и есть имя. Типа латинское. Вар — и всё.

— Вар так Вар, — сказала она, вытягивая из кармана шляпу. — Тащи шланг, Вар. А я ещё подумаю, отдавать тебе церковь или нет. Пока не решила.

От такой несправедливости Вар опешил. Он ненавидел несправедливость. Он хотел бросить девочке прямо в лицо пару хлёстких словечек, но когда она подняла руку, чтобы надвинуть шляпу на глаза, её зеркальные очки сыграли ту же шутку: он опять отразился в них. Жалкий, жалкий. Даже не удосужился подумать о том, как он будет наполнять купель.

Вар отвернулся и, понурив голову, пошёл в сторону «Рекреации».

— Подожди!

Он подождал.

— А это что?

Он оглянулся.

Девочка указывала на стену сбоку от входа.

— Палочка и крестик — это что значит?

— Это не палочка и крестик, а цифры. Девять. Тут написано «девять» римскими цифрами.

— А зачем?

Он вернулся к крыльцу.

— В Средние века все пользовались римскими цифрами. А на стенах замков тогда были солнечные часы. Видишь, тень как раз указывает на цифры? Ну вот. Я их написал вчера утром, и тоже было девять часов.

— Тогда вот тут, — она постучала по стене, — будет десять?

— Ну да, примерно. Но чтобы знать точно, в десять часов я должен быть здесь.

Откинув голову, она внимательно разглядывала цифры.

— Это кровь?

Вар с несчастным видом кивнул.

— Угу, — хмуро сказала она и задумалась — на этот раз непритворно, по-настоящему.

Вар решил, что это подходящий момент сбежать. Но у забора она его догнала.

— Граница — по парковке. Тут твоя территория, а там — моя. Не нарушать. И никому про это место не рассказывать.

— В смысле?..

— Я решила. Можешь забирать себе церковь.

На следующее утро, как только мамина машина свернула за угол, Вар запрыгнул на ветку и спрятался в облаке дубовых листьев, в самой гуще. Хорошо спрятался. Потому что первейшая задача средневекового разведчика — собирать информацию о враге.

И хотя она брала его за руку и от этого внутри у него всё гудело, и хотя она отдала ему церковь, всё равно эта садовница — враг. Она сама так захотела. Но она не знает, что Вар — эксперт по тактике и стратегии защиты замков. И за доклад у него стоит А, самая высокая оценка.

Враг что-то копал в тени трёх королевских пальм. Пальмы сегодня походили не на старушек, а на стражей — обступили Джолин с трёх сторон, словно охраняя.

Вар заметил, как долго она примеривается, поудобнее ставит ногу, прежде чем вскочить всем весом на лопату, — видно, боится прорезать резиновый шлёпанец. Значит, слабая сторона противника — неподходящая обувь, уже что-то.

Из заднего кармана Джолин выпирал садовый совок. Сад — это у неё, конечно, сильная сторона; но на всякую сильную сторону, напомнил себе Вар, найдётся отвлекающий манёвр.

Он скинул вниз тяжёлый рюкзак, в котором лежал отыскавшийся в сарае шланг, спрыгнул сам и направился в её сторону.

Джолин обернулась на звук.

— Граница! — Она предупреждающе указывала пальцем на парковку.

Вар поднял над головой шланг вместо белого флага, и Джолин кивнула: можно.

Перейдя на её половину, он бухнул шланг к её ногам и спросил:

— Что ты делаешь?

Джолин покрутила свободной рукой в воздухе, будто у неё нет слов, чтобы передать всю тупость его вопроса.

— Ну то есть я вижу, что ты делаешь. Но зачем?

Джолин пнула шлёпанцем кучу сухой земли.

— Затем, что тут сплошная каменная пыль. А мне надо выкопать посадочную траншею и заполнить её хорошей почвой. И тогда можно высаживать.

Вар подошёл ближе.

— В смысле, на что они тебе сдались? Что в них такого, в этих растениях?

Джолин опять наскочила на лопату, на этот раз не примериваясь. Её волосы мотнулись и занавесили лицо, но Вар всё же успел разглядеть: оно было испуганное.

Как всегда, его рука сама собой взлетела к груди. Когда рядом кому-то было страшно, у него перешибало дыхание — будто сто стрел друг за дружкой вонзались в лёгкие. Тук-тук-тук-тук-тук.

Микейла всегда изумлялась: как это Вар сразу ощущает чужую боль?

«Круто, — говорила она. — У тебя прямо дар, суперспособность. Так чувствовать, что чувствуют другие люди!» «Ага, я Капитан Эмпатия», — отшучивался Вар. Хотя на самом деле ему было не до шуток. Супергерою от его суперспособностей не должно быть так больно.

Сейчас ему очень хотелось сказать Джолин, чтобы она не боялась. Но за всё время, пока готовил свой доклад, он ни разу не встречал упоминаний про то, чтобы защитники замков предлагали врагу не бояться.

Он вернулся к себе на развалины. Вторая задача разведчика — оценить обстановку. Оценивать обстановку лучше всего с высоты, поэтому он направился к башне. Башня — идеальный наблюдательный пост, она даёт отличный обзор.

Поднимаясь по ступенькам, он заметил, что винтовая лестница закручена неправильно — не в ту сторону, в какую закручены винтовые лестницы в настоящих средневековых башнях. Настоящие средневековые лестницы всегда вились против часовой стрелки, чтобы защитники, когда они сбегают вниз, могли свободно размахивать правой рукой, в которой у них меч, а враги, когда бегут вверх, упирались бы правым локтем в стену.