дороге вином и льстивыми шутками. Всё портил только один нюанс — мои собственные мечи были лучше.

Мои клинки ковал сам Даргаз-Зар — Алый кузнец, Великий мастер ныне почти забытого Ордена Огня и Молота. По счастливой случайности они появились у меня лет десять назад, когда я в очередном из своих странствий спас от смерти одного из далёких потомков Даргаз-Зара, у которого и хранились эти клинки, передаваемые из поколения в поколение, как фамильная реликвия. Вероятно, не осознавая всей ценности этих мечей, он в приступе благодарности попросил меня принять их в дар. Два раза я в тот день просить себя не заставил.

Губы княгини нервно дернулись, болезненно воспринимая мой отказ, но их великолепная хозяйка быстро пришла в себя.

— Так может, ты сам назовёшь свою цену, Кэй? — голос был немного более резок, чем раньше, — Ашзар не терпела отказы, притом повторные. — Чего ты хочешь? — дьяволица выжидательно посмотрела на меня.

Я немного помолчал, собираясь с мыслями. Я с самого начала знал, чего хочу — это было одно из немногого (если не единственное), чего я не мог взять сам. И если уж говорить предельно честно, то на предложенное безумство я согласился лишь в расчёте на уже давно выбранную мной цену.

— Я Мастер Дорог, княгиня и всё что мне надо, так это ещё одна дорога, — я на секунду замолчал. — Мне нужна дорога к Предвечному Пламени, — мои глаза врезались в глаза Ашзар. Никто не опустил взгляд.

— Я не понимаю о чём ты, мастер, — лёд самого Коцита устремился на меня с прекрасных губ княгини.

— Ты всё понимаешь, Ашзар, — спорить я не желал. — И это та плата, которую я возьму за исполнение твоего заказа. Ни больше, ни меньше.

Наверное, мы долго могли пронзать друг друга взглядами и я, увы, был не совсем уверен, что победил бы в этом соревновании, но тут за моей спиной раздался спокойный и властный голос, лёгко узнаваемый во всех концах Ада.

— Зачем тебе дорога к Предвечному Пламени, мастер? Куда ты по ней пойдёшь? — Нар-Дагор и спрашивал и размышлял одновременно.

Я повернулся и посмотрел в спокойные глаза Трёхрогого.

— Наш Орден давно хотел узнать тайну этой дороги, и я был бы рад исполнить волю своих братьев.

Нар-Дагор беззвучно ухмыльнулся, взгляд его метнулся к Ашзар, явно что-то бессловно сказав. Княгиня оскорбленно вскинула голову, но перечить Верховному Магистру не посмела. Резко развернувшись, она прошествовала в комнату, из которой недавно вышел ангел. Крылатая гостья последовала за ней.

— Тайну этого пути, мастер, знают лишь Верховные Магистры моего Ордена, передавая это знание друг другу перед смертью. И ещё ни разу эта священная традиция не была нарушена, ни разу никто другой не ходил этой дорогой, — Трёхрогий не спеша прошёлся по комнате. — Но ведь даже мы, мастер, даже мы Верховные Магистры подходим лишь к самому краю этой дороги, не осмеливаясь идти дальше, ибо не в наших силах понять бесконечный узор Предвечного Пламени, его голоса, зовущие из бездны времён, его жар, обжигающий не тело, но душу. Нам позволено лишь прикоснуться и тут же одёрнуть дерзкую руку. Я был там, мастер, я знаю, о чём говорю. Да это великое чудо, но и великое бремя. Никогда мне уже не забыть весёлой ярости Великого огня, никогда уже не уйти от осознания своего ничтожества перед ним. А те крупицы власти, что бросаются нам, они неравная плата за подобное знание. Но, знаю я и другое, — он пристально взглянул на меня. — Поймёшь ты всё это лишь тогда, когда сам увидишь, когда сам почувствуешь ожоги своего глупого сердца. Я дам тебе ту плату, которую ты просишь за заказ, мастер. Когда ты приведёшь ангела назад, после того как она выполнит, что должна, я передам тебе тайну дороги к Предвечному Пламени, а взамен попрошу слово Хозяина Пути, что никогда и никому ты не раскроешь того, что я скажу тебе.

— Ты получишь моё слово, — я был очень серьёзен.

— Значит, договорились, — Нар-Дагор подошёл к двери. — Удачи, мастер, твоя цена высока, но я заплачу. Слово Трёхрогого, — добавил он и вышёл в коридор, направившись, вероятно, к нетерпеливо ожидающим его гостям.

Через несколько секунд, будто почувствовав, что я остался один, с противоположной стороны вышла Ашзар. За ней, как тень, выпорхнул ангел, всё ещё настороженно глядя на меня.

— Мы договорились об оплате, княгиня, и теперь я думаю можно обговорить детали, — я старался держаться дружелюбно.

— Изволь, Кэй, — дьяволица не приняла мой тон, видимо, всё ещё чувствуя себя оскорблённой. — Для начала я возьму на себя обязанность представить твою будущую спутницу. Итак, знакомься, мастер — перед тобой, леди Элати — Старшая Жрица Храма Светлой Стали, участник Союза огня и неба и моя названная сестра, — глаза княгини опасно блеснули, как бы предостерегая меня. — А это, — она небрежно кивнула на меня, — твой проводник по землям Ада, сестра, — Кэй-Сагор, Хозяин Пути, последний из Мастеров Ордена Дорог.

Мы сдержанно кивнули друг другу.

— Выходите завтра, — продолжила Ашзар, — время мало, мастер, так что, если сможешь, то спеши. В первых мгновениях дня мы будем ждать тебя на первом перекрёстке к северу от замка. Всё необходимое в дорогу будет собрано. Да и ещё, Кэй, — княгиня немного замялась, — о вашей дороге не должен знать никто. Никто не должен видеть Элати. Если же это, не дай пламя, произойдёт, вы должны будете сделать так чтобы тот, кому стало что-либо известно, уже никому не рассказал об этом. Пойми, Кэй, это необходимо, — добавила она почти извиняющимся голосом.

Я невесело кивнул. Её слова значили, что придётся убивать, убивать дьяволов. Убивать дьяволов ради ангела. Это будет очень тяжело и, скорее всего, крайне больно. Но отказаться сейчас, в шаге от тайны всей моей, весело изрезанной жизни я уже не мог. Просто не мог.

Я в последний раз за вечер взглянул в глаза княгини. — Я принимаю твой заказ, Ашзар, и говорю тебе, что доведу ангела до озера Коцит, а после провожу обратно до этих дверей.

4

Я со всей возможной скоростью шёл к выходу из замка. Мысли мои метались в безумном вихре сомнений. Был ли я прав, приняв предложение Ашзар, а вернее было бы сказать предложение Нар-Дагора? Был ли прав, согласившись убивать при случае своих соплеменников? Вряд ли. Но, эта заветная дорога, дорога к Предвечному Пламени уже маячила у меня перед глазами, уже манила и звала к себе, к своим тайнам и откровениям. И плевать на то, что говорил Трёхрогий. Я —