Мы поцеловались на прощание и разошлись, я спустился, направился к машине, изо всех сил пытаясь держать каменное, равнодушное лицо. Сел в машину, рухнул на сиденье, выдохнул. Прикусывал нижнюю губу, чтобы не расплыться в блаженной счастливой улыбке. Не хочу, чтобы Луганский узнал, насколько он был прав. Не доставлю этому засранцу такого счастья.

***

Каков глупец! Наивность так и прет. Кусает уголок нижней губы, чтобы не засиять от счастья, думает, я, блин, не вижу. Но глаза-то все выдают. Черт, таким счастливым Володю Семенова я еще никогда не видел.

–Ну, теперь-то мы к Айболиту? – спросил я.

–А? – с тупейшим выражением лица ответил Володя. – А, да-да, к нему.

5

–Ну что, Луганский, финальный аккорд. Готов? – спросил я, когда мы заехали во двор многоэтажки на проспекте Непокоренных.

–Это здесь?

–Да, друг, мы добрались…

Я вышел из машины быстрее Луганского, подбежал к месту пассажира, открыл дверь, взял зонт, лежащий под сидением, и сказал, протянув Косте зонт:

–Прошу, сударь, Ваша трость!

Костя взглянул на зонт и на секунду задумался: брать ли его или нет. Затем оттолкнул его от себя и ответил:

–Нет уж. Раз нас ждут действительно светилы, одни из лучших врачей России, негоже представляться в искалеченном виде. Дойду так!

Я был рад бодрому настрою Кости, мне показалось, что еще не все потеряно, однако это чувство сразу развеялось, когда я поднялся по лестнице на первый этаж и увидел лицо Луганского. Он стоял в начале лестницы, словно в оцепенении, уставившись на ступени.

–Забавно, – усмехнувшись, сказал Костя. – Я вот с такой же свалился. Не дошел до конца, – продолжил он, взглянув на меня. – Только у меня в подъезде их шесть, а тут – восемь…

–Тебе помочь? – спросил я, уже начиная спускаться. – Давай я сейчас сбегаю за Иваном Александровичем, или позвоню ему…?

–Нет, даже не думай, – резко ответил Костя. – Этот путь я должен пройти сам. Это принцип, понимаешь? Какой из меня спортсмен, если я сейчас не могу подняться на первый этаж?

Луганскому нужна была дополнительная мотивация. Я выпрямился и мертвенно-спокойным голосом произнес:

–Здесь восемь ступенек. Восемь ступенек – восемь шагов, еще четыре до лифта. Итого двенадцать. Садишься в лифт, едешь до восьмого этажа навстречу врачу. Но сначала двенадцать шагов. Нога у тебя, Луганский, конечно, говно. Тем не менее, сейчас тебе нужно сделать самые важные двенадцать шагов в твоей жизни. Ты это понимаешь?

Костя поднял взгляд и безмолвно кивнул. Я кивнул в ответ. После этого он начал свое восхождение под счет:

–Один!

–Два! – продолжал я резко, громко и уверенно.

–Три! – на лице Луганского проступили первые капельки пота.

–Четыре!

–Пять! – Костя начал сперто дышать, и стиснул зубы. Тем не менее, продолжал идти медленно, но уверенно переставляя ноги.

–Шесть! – И тут я отошел в сторону лифта, чтобы дать Луганскому больше простора.

–Семь! – У Кости появилась отдышка, вены на голове вздулись.

–Восемь! – Луганский поднялся по лестнице и замер, после чего снова согнулся, вцепившись в больную ногу и сдавленно прокричал. Левую ногу трясло. Он уже тянулся свободной рукой к перилам, но я вошел в раж и с очень натуральной ненавистью прокричал:

–Шнурок! Шевели задницей, я хочу двенадцать шагов!

На этом моменте Костя снова взглянул на меня, глаза его налились кровью. «Как ты только что меня назвал?!» – читалось в его взгляде. Он стиснул зубы так сильно, что, казалось, они вот-вот превратятся в труху, еще раз глубоко вздохнул, и, скорчившись от боли, продолжал идти.

–Девять! Спортсмен на соревнованиях не кусок мяса – он демонстрация силы, доблести и чести!

–Десять! Если что-то повредил – он это лечит, не получается – терпит. Препятствие преодолевает!

Костя был уже настолько близок к лифту, что я чувствовал его горячее, словно из преисподней дыхание и видел сопли, слюни, пот и слезы, размазанные по лицу.

–Одиннадцать! И если повезет – он попадет в национальную сборную, поедет на олимпийские игры, и станет почти героем! Черт возьми, почему люди хотят стать спортсменами?! Ты нам это скажешь, шнурок!

Костя сделал последний, двенадцатый шаг и встал напротив меня.

–Вот так! – гордо сказал я и подтолкнул Костю в лифт. – Восьмой этаж, тебя уже заждались.

–Ух ты, я даже не вспотел! – сказал Костя с усталой гримасой.

После этого двери лифта захлопнулись, Луганский поехал наверх, а я спустился и сел в машину, застыв в ожидании. Не хотел создавать толпу или мешать работе Ивана Александровича. Примерно через полчаса раздался звонок. Я безмолвно поднял трубку.

–Вова, привет, Иван Александрович беспокоит, – сказал он, после чего тяжело вздохнул. – Вов, все плохо у твоего товарища. Атрофия мышц. Заболевание может быть наследственным, – и тут я вспомнил ту фотографию дяди Вити. – Он спортсмен, парень умный в этом плане. Все сразу понял. Мышечная ткань в его ноге постепенно умирает. Это неизлечимо. Процесс можно замедлить, но у мальчика теперь будет нелегкая жизнь. Он должен будет постоянно колоть себе комплекс препаратов, чтобы поддерживать мышечный тонус, выполнять специальные упражнения, назначенные врачом и регулярно ездить на обследования. И все это только для того, чтобы он смог раз день тихонько, спокойно, никуда не торопясь, прогуливаться у дома. Мне очень жаль, Вова…

–Что с ним сейчас?

–Мы с Натальей Николаевной вызвали машинку – ему бы надо в больничке полный анализ сделать, потом мы разработаем курс лечения, а там как пойдет. Мне правда очень жаль, Володь. Но ты не виноват. Никто не виноват. Бедный парень… Нам надо связаться с его родителями. У тебя есть их номер?

–Есть номер его мамы, я вам его сейчас скину.

–Спасибо большое. Езжай домой, я буду держать тебя в курсе.

Я молча повесил трубку, переслал телефон мамы Кости и швырнул телефон на соседнее сидение. Ничего в тот момент меня не волновало.

Примечания

1

–Вовка, привет! Ну что, как ты?

–Привет, дядь Юр! Да, нормально. Собираю чемоданы! Жди гостей!

–Значит, ты принял мое предложение! Я рад. Жаль, что родители твои не приедут…

–Ты же знаешь. Папа. Работа.

–Да, понимаю. Кстати насчет нее. Я тут бегаю, узнаю. В принципе, для тебя пара вариантов уже есть.

–Рад это слышать! Спасибо огромное!

–Да брось, Вовка, мы же семья. Слушай, ты тогда напиши или позвони, скажи, когда ты приезжаешь, чтобы я тебя встретил.

–Да, конечно, как раз хотел заказать билет. У тебя есть пара минут?

–Только если пара.

–Так,