«Позвольте мне сказать это так, мистер Толли. Вы можете ободриться. У меня странное чувство, что ваша работа, в конце концов, будет в безопасности».

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Стремясь сделать свою политическую карьеру, сэр Маркус Бернхоуп почти полностью возложил воспитание их дочери на свою жену. Он символически появлялся в решающие моменты юной жизни Имоджин, но в остальном виделся с ней очень редко. Чтобы искупить свои частые отлучки, он выплачивал ей щедрое содержание и осыпал подарками. Паулиной тоже пренебрегли в угоду парламентским делам, и он прекрасно осознавал это, поднимаясь по лестнице в ее спальню. Потребовалось тяжелое положение Имоджин, чтобы напомнить ему о его многочисленных недостатках как мужа и отца. Впервые в жизни будущий госсекретарь Индии был вынужден поставить семью на первое место. Это был новый опыт и, как следствие, глубоко тревожный.

«Как вы ее нашли?» — спросил он доктора.

«Леди Бернхоуп все еще очень взволнована», — ответил другой.

«Я пытался скрыть от нее эту новость, но она настояла на том, чтобы услышать ее».

«Она больше ни о чем не говорила».

«Есть ли какой-нибудь способ ее успокоить?»

— Я дал ей успокоительное, сэр Маркус. Скоро она уснет.

«Спасибо. Позвони снова завтра. Ты вполне можешь понадобиться».

Они встретились на лестничной площадке. Доктор Феррис был седовласым стариком с острыми инстинктами, приобретенными за долгие годы сидения у постели больных и умирающих. Хотя говорил он мягко и почтительно, он ясно дал понять, что его пациенту следует дать предписанное лекарство.

«Я оставил свои инструкции на прикроватном столике», — сказал он.

«Им будут повиноваться в точности».

— В таком случае, сэр Маркус, я удаляюсь. Доктор оглянулся через плечо. «Если вы хотите поговорить с леди Бернхоуп, советую вам сделать это как можно скорее. Ее уже клонит в сон.»

Пока доктор спускался по лестнице, сэр Маркус осторожно постучал в дверь спальни своей жены, а затем вошел сам. Паулина лежала, опираясь на подушки, в смятении. Увидев входящего мужа, она в отчаянии протянула руку. Он подошел и взял ее обеими ладонями.

«Как ты себя чувствуешь, моя дорогая?» — спросил он с неловкой нежностью.

«Есть какие-нибудь новости? «выдохнула она.

«Боюсь, пока нет.

«Прошло много часов. Неужели наши мучения никогда не кончатся?»

«Беспокойство по этому поводу не поможет, Паулина».

«Но я не могу не волноваться. Любая мать поступила бы так в данных обстоятельствах — и любой отец тоже. Ты не волнуешься, Маркус?»

«Я, естественно, встревожен, — сказал он ей, — но я приучаю себя сохранять спокойствие и позволять себе толику оптимизма».

«Оптимизм? «удивленно переспросила она. «Не вижу для этого причин.

«Надежда — лучшее лекарство, чем уныние».

Но его жена была далеко за пределами надежды, еще меньше — оптимизма. С того момента, как она узнала об исчезновении своей дочери, она погрузилась в неизбывные страдания. Для ее слезящихся глаз ситуация была невероятно безрадостной.

«Она ушла, Маркус. Мы должны принять это — Имоджин ушла».

«Я отказываюсь даже допускать такую мысль», — решительно заявил он.

«Она была нашим единственным ребенком — поистине, Божьим даром. Нужно ли мне напоминать вам о трудностях, сопровождавших ее рождение?»

«Сейчас не время размышлять о таких вещах, моя дорогая».

«Но воспоминания нахлынули на меня».

Это были не те воспоминания, которыми он хотел поделиться. Осложнения, возникшие после рождения Имоджин, привели к тому, что у нее не будет братьев и сестер. Это был горький удар для человека, который мечтал о сыне, который пошел бы по его стопам и сохранил традиции династии Бернхоуп. Имоджин могла унаследовать изысканную красоту своей матери, но она никогда не смогла бы унаследовать титул баронета своего отца, присоединиться к нему в качестве члена парламента или принять участие в мужественных сельских занятиях, которыми он наслаждался в редкие моменты досуга. Сына распирало бы от честолюбия оставить свой след и добиться чего-то выдающегося; таланты его дочери заключались главным образом в декоративности.

Паулина была на грани того, чтобы задремать, когда встряхнулась и снова проснулась.

— А как же бедняга Клайв? «спросила она. «Ты ему рассказала?

«Я отправил письмо с курьером».

«Он будет опустошен».

«Клайв сделает то, что сделал я, моя дорогая», — напыщенно сказал сэр Маркус. «Он заменит страдание действием. Вместо того, чтобы предаваться отчаянию, он захочет присоединиться к поискам Имоджен. Клайв Таннадайн — замечательный парень, вот почему я выбрал его в качестве нашего предполагаемого зятя.»

Она тяжело вздохнула. «Мы потеряли дочь, а он потерял жену». Когда ее веки начали трепетать, мысль заставила ее прогнать сон. «Ты упоминал при мне детектива. Он уже прибыл?

«Инспектор Колбек пришел и ушел», — сказал он, скрывая от нее свое разочарование визитом. «Он и его сержант собрали здесь информацию, прежде чем сесть на поезд обратно в Оксфорд. По какой-то причине Колбек почувствовал, что было бы полезно поговорить с вашей сестрой и ее мужем. Он стиснул зубы. «Мы можем только молиться, чтобы так называемый Железнодорожный детектив знал, что делает».

Когда они добрались до железнодорожного вокзала в Вустере, детективов встретило счастливое совпадение. Они не только смогли сесть на экспресс до Оксфорда, локомотивом, который тянул его, был Уилл Шекспир. По словам носильщика, который погрузил их багаж в поезд, это был тот же самый поезд, на котором Имоджин и ее горничная отправились в путешествие. Таким образом, Колбек и Лиминг смогли воссоздать свое путешествие, будучи очень уверенными в том, что они не исчезнут в пустоте, как, очевидно, сделали женщины. Суматошный переезд в Шрабхилл в такси не оставил возможности поразмыслить над тем, что они к настоящему времени обнаружили. В уединении железнодорожного купе они смогли как следует сравнить свои впечатления.

«Что вы думаете о сэре Маркусе?» — спросил Колбек.

«Такие люди всегда пугают меня, сэр».

«Я не понимаю, почему они должны это делать. Вы никогда не испытываете страха, когда сражаетесь с хулиганом, вооруженным дубинкой, или арестовываете буйного пьяницу. Когда дело доходит до драки, ты самый бесстрашный человек, которого я когда-либо встречал.»

«Сэр Маркус богат, у него титул, он важен. Я не являюсь ни тем, ни другим».

«Ты богат тем, что имеет значение, Виктор. Что касается звания, «детектив-сержант» — это то, чем можно гордиться, когда оно связано с твоим именем. Затем мы переходим