— Я ем, — ответила я и взяла один. Отпила кофе. — Так, может, он еще чем занимался?

— Да чем он мог заниматься? — Тимирбулатова состроила пренебрежительную гримасу. — Он же больше ничего не умел. Женщину приласкать и то не в состоянии. Только и делал, что чуть ли не целовался со своим фотоаппаратом. А ты говоришь, другим!

— Ну, например, наркотиками приторговывать много умения не надо, — высказалась я.

— Что? — не поняла Ольга. — Наркотиками? Федор? Не смеши меня. Ты еще скажи — оружием.

— А сам он никогда не злоупотреблял?

— Наркотой-то? — прыснула Тимирбулатова. — Нет, Жень, он для этого слишком осторожный. К здоровью своему очень педантично относился.

— Может, он играл? — снова подкинула я версию.

— Во что?

— Ну, не знаю. В рулетку или в карты. Не ходил он ни в какие игорные заведения?

— Да, Женя, — покачала головой Ольга. — Если бы ты знала Ласточкина хотя бы один день, то тебе и в голову не пришло бы задавать такие вопросы. Он, к твоему сведению, даже в «дурака» играть не умел. А рулетка… Сомневаюсь, что он вообще знал такое слово.

Личность покойного Федора Ласточкина по-прежнему оставалась для меня загадкой. За что же его тогда могли убить, если он такой пентюх, по словам Ольги?

Тут Тимирбулатова переключилась на рассказ о своем знакомстве с Майоровым, о том, как стали складываться их взаимоотношения, как благодаря ему она смогла работать в престижном театре «Крейзи». В общем, по ее словам, знакомство с Майоровым в корне изменило ее существование, причем в лучшую сторону.

Когда же мы закончили ужинать, я спросила ее о том, что интересовало меня сейчас больше всего:

— Оля, у тебя есть подозрения, кто убил твоего мужа?

— Даже представить себе не могу, — ответила она. — Мне уже задавали этот вопрос в прокуратуре, но я в самом деле ничего не знаю. Кстати, насколько мне известно, у следователя, взявшегося за это дело, пока тоже нет никакой версии.

— А два покушения на тебя являются следствием его гибели?

— А что, может быть иначе?

— Не знаю. У тебя самой врагов нет?

— Нет. — Она суеверно плюнула через левое плечо три раза и постучала по столу.

— То есть на этот счет также отсутствуют какие-либо предположения?

— Отсутствуют, — кивнула Тимирбулатова.

— Плохо, — резюмировала я. — Нет ничего хуже, чем бороться с невидимками.

— Я сожалею.

Если Ольга и скрывала от меня что-то, в чем я лично сомневалась, то вытянуть из нее это сейчас все равно бы не удалось.

Побеседовав еще час, но уже на отвлеченные темы, мы пожелали друг другу спокойной ночи и отправились спать.

Застелив постель в гостиной на удобном диванчике, я с удовольствием растянулась во весь рост. Завтра день Восьмого марта. Ну что ж. Посмотрим, какие приятные сюрпризы он мне преподнесет.

Спустя мгновение я уже спала.

Утром я проснулась с прекрасным праздничным настроением и даже не сразу поняла, почему я не дома. Однако мне хватило нескольких секунд для того, чтобы вспомнить все предшествующие события.

Я встала с диванчика и потянулась. Весеннее мартовское солнышко освещало всю комнату. Выйдя в коридор, я убедилась в том, что Тимирбулатова еще спит. Видимо, у актеров не принято начинать день с самого утра. Впрочем, у Ольги сегодня, наверное, выходной. Или театры работают и в праздники?

Я сварила себе кофе и села в гостиной перед телевизором.

Пробежавшись с помощью пульта по всем каналам и убедившись, что, кроме восторженных поздравлений в адрес женщин, смотреть больше нечего, я попыталась сосредоточиться на деле. Вот уж у кого точно сегодня нет выходного дня, так это у меня.

Но предаться каким-либо размышлениям я не успела. На столике рядом со мной зазвонил телефон. Я секунду поколебалась и сняла трубку.

— Вас слушают.

— Это ты? — донесся до меня голос Жемчужного. — Поздравляю тебя с праздником. С международным женским днем.

— Спасибо.

— Желаю всех благ и, главное, неземной любви.

— Да где же ее найдешь? — театрально вздохнула я.

— А я на что? — тут же откликнулся Костя. — Ты только свистни, и я не заставлю себя ждать.

— Не сомневаюсь.

— Увидимся сегодня?

— Конечно, — ответила я. — Если у вас есть вечерний спектакль.

— Спектакль есть, — сказал Костя. — Даже в такой день поставили. Спасибо и на том, что репетицию с утра не сделали. Но я не об этом говорю. Днем тебя можно увидеть?

— А как ты себе это представляешь?

— Я заеду.

— Но я же не у себя дома, — напомнила я.

— Я знаю. Но мне известен адрес Тимирбулатовой. Так что можешь не беспокоиться.

Жемчужный был неисправим. Если он что задумал, то никакие преграды ему не помеха. Отговаривать его или намекать на чувство такта перед моей клиенткой было бесполезно.

— Ладно, заезжай, — разрешила я. — Тем более у меня есть к тебе одно поручение.

— Я так и знал. — Жемчужный сделал вид, что расстроился. — Ты во всем ищешь корысть. Пользуешься тем, что я ни в чем не могу тебе отказать, и вьешь из меня веревки. А какое поручение?

— Это не телефонный разговор. Приедешь, поговорим.

Я не могла быть уверена, что Ольгин телефон не прослушивается.

— Буду через пару-тройку часов, — заверил меня Костя и повесил трубку.

Я задумалась. Костя обещал мне оказать содействие в этом деле. Вот теперь пусть и отрабатывает на всю катушку. Я уже знала, какое заданьице подкину ему. А сама в это время…

Тут течение моих мыслей снова было прервано.

— С самого утра уже на боевом посту, да?

С этими словами передо мной во всей своей красе предстала несравненная Ольга Тимирбулатова.

— Да нет, просто не люблю долго залеживаться в постели.

— На меня намекаешь? — улыбнулась она.

— Но ты тоже не так уж поздно встала.

— Я проснулась потому, что услышала тебя. Кстати, с праздником, Женя.

— Тебя также, — ответила я взаимной любезностью.

— Правда, у меня совсем ничего нет для праздничного стола, — призналась Тимирбулатова. — Да и настроение у меня неподходящее.

Это я успела заметить. От вчерашней жизнерадостной щебетуньи не осталось и следа. Ольга выглядела подавленной. То ли ночью ее мучили кошмары, то ли с каждым днем она все явственнее ощущала драматичность событий.