– Вы просто меня пожалели? – спросил Поликарп, помолчав.

– Не только. Здесь всех можно пожалеть. Ты упертый. Боец. Это важно.

– А почему другим потихоньку не дать?

– Потому что резкое изменение протекания болезни у многих невольно насторожит остальной персонал. Начнут ковыряться, выяснять, а там недолго и до моей дисквалификации. А я не для того столько лет учился, чтоб вылететь на улицу без профессии. Вот такая я свинья, всех подряд спасать не собираюсь. Тем более без гарантии. Это ведь может квалифицироваться как убийство, понимаешь?

– Я лучше буду верить в приятное…

– Значит, согласен? – протянул я руку и пожал его ладонь, чтобы закрепить договоренность. – Вот и прекрасно. Сегодня и начнем.

На самом деле подвести меня под статью Уголовного кодекса не удастся, даже если он всем заложит. На этот счет у меня план, и таблетки безвредны. А реально я буду работать своими методами, используя здоровый организм в качестве образца. Полного совпадения не выйдет, с парными органами было бы проще. Что есть, то есть. Возможно, сразу и совсем хорошо не получится, но это будет первый случай в мою личную коллекцию. По предварительным прикидкам, три шанса из четырех на выздоровление. Все же не пресловутые пять процентов. Только периодически контролировать через какое-то время на случай рецидивов обязательно.

А почему его? Все просто, действительно зауважал. Он готов сражаться и не хотел сдаваться. А насколько паршиво ему сейчас, прекрасно вижу по истории болезни. И потом, хоть иногда нужно совершать добрые дела. Тем более, если выйдет, я ж себе обеспечу заработок на уровне профессоров в кратчайшие сроки. Повесить табличку «альтернативная медицина» и исцелять пару безнадежных больных в неделю. Лейкемию за раз не вылечить даже кому-то из наделенных талантом заметно выше моей квалификации, правда, величайших целителей всего двое в мире, насколько известно нашим.

Придется здорово постараться и потратить немало сил. До сих пор все больше по травмам, ранам, ожогам трудился. Потому так хорошо на «скорой» было. Поддержать жизнь, снять частично боли, обнаружить внутренние повреждения и инородное тело. Слегка помочь разорванным мышцам, костям или сосудам, но ни в коем случае не до конца, чтоб не обратить на себя внимание. В целом первичная военно-полевая хирургия. Лейкемия – совсем иной уровень. Пора расти, зря я, что ли, учился?

Появившись на крыльце, Катя не стала изображать недовольство или недоумение при виде меня. В первый раз, конечно, вышло неловко. Она решила, что бабушке снова стало плохо, и чуть не огрела сумкой, когда обнаружилось, что Алевтина Васильевна прекрасно себя чувствует, а заявился я совсем за другим. Теперь уже нервничает, скорее, если не появляюсь.

Своих девушек я принципиально не сканирую, а то случались пару раз малоприятные коллизии. Говорят одно, думают другое. Материальная сторона – не последнее дело в жизни, однако лучше не слышать, как тебя измеряют и мечтают почистить карманы. И это еще в лучшем случае. Кстати, нельзя сказать, что один женский пол таким грешит. У сильной половины человечества тоже иной раз заглянешь в мысли, как в дерьме измажешься.

Иногда все же невольно ловишь эмоции. Нет на свете барышни, которой ухаживания приятного, воспитанного и хорошо сложенного молодого человека были бы неприятны, если он руки не распускает и через фразу не повторяет: «Ты меня не любишь, а то давно бы дала». То есть, не сомневаюсь, существует немалая категория девиц, на это реагирующая положительно, но мне они неинтересны в принципе. Даже в пьяном виде.

– И чего ты на меня так смотришь? – спросила она без особого недовольства, вручая ту самую толстую сумку на ремне для ношения в качестве портфельчика за девочкой. Не школа, но ничего в жизни не меняется всерьез.

Честно говоря, не кажется, что они особо нуждаются в деньгах. Тем не менее помимо обычного приема всяческих платежей и сортировки писем с посылками она еще разносит пенсии, телеграммы и сообщения. А по утрам – нередко всяческую рекламу. График работы у нее посменный, как и у меня. Если б не старался специально подгадать, мы могли бы и вовсе не встречаться даже дома. Один спит, другой на работе. Но я умудрялся совместить, хотя, случается, не высыпаюсь, а тренировки и вовсе забросил. На все времени катастрофически не хватает.

Собственно, охрана Кате не требовалась. Деньги приходили в виде чеков, и просто отбирать их бессмысленно. Тем не менее удививший меня пистолет сейчас при ней. Бывают ценные посылки, попадаются просто хулиганы или злые собаки. Бывает, встречали не особо приветливо, причем неясно, по каким причинам. Точнее, догадаться можно, если мою теорию принять за доказанную. Тогда особо нервные могли при виде нее и топором приняться махать с пьяных глаз. Не приходилось видеть, но сколько продолжались наши совместные прогулки? Я на всякий случай помалкивал и лишних вопросов старался не задавать, отдавая инициативу в ее крепкие маленькие ручки.

– В недавней научной статье, – ответил на прозвучавшее подозрение, – приводятся результаты изучения мозга. Автор сделал интересный вывод. Как же там… – Я напрягся, вспоминая: – Созерцание интересного продукта возбуждает ту часть мозжечка, которая управляет движением рук. Проще говоря, мы на рефлексах тянемся к привлекательным вещам, – и я постарался выразительно посмотреть на женскую часть тела, обтянутую брючками. Потом совсем уж откровенно потянулся, обнимая за талию.

– Не могу понять, когда ты врешь, а когда шутишь, – призналась она, не пытаясь отстраниться. Так мы дальше и потопали в обнимку. Определенно, некий прогресс намечается. До сих пор разве под ручку шествовали.

– В данном случае все на полном серьезе. Ученый проверял последствия рекламы на психику человека с точки зрения инстинктов. Там еще был интересный момент: у людей, смотрящих на зеленое, расширяются кровеносные сосуды, пульс становится реже, давление падает. Этот цвет не просто успокаивающий и приятный, он еще и приносит настоящую пользу. Так что не зря в больнице стены все нежного салатового цвета и медсестры в соответствующих халатах.

– А не в данном?

– В смысле? А, все врут, и я не исключение. Иногда, понимаешь, хочется сказать иной женщине: чего ж ты такая страшная и за собой не следишь, а произносишь про прекрасный вид. Иначе не поймут окружающие.

– Это намек?

– Конечно же нет! Лучше тебя в этом районе никто не выглядит с утра.

– Паршивый врун! – саданув меня локтем под ребра, вознегодовала она.

И даже самый тупой мужлан без малейшей эмпатии и наличия мозгов моментально бы вычислил, что любое другое возражение получило бы много худшую реакцию. Ни одна нормальная девушка, независимо от внешности и прочих данных, даже под пыткой не признает вслух преимущество другой. В душе – может быть, но не для чужих ушей.

– Я таких не знаю, – твердо заявляю.

Она свернула во двор, отворив незапертую калитку. Временами всерьез напрягало это странное для города отношение. Мало кто на замок закрывал. Дом – да. А ворота стоят нараспашку. Не то чтоб есть сильно много чего красть помимо варений-солений из погреба да дров с углем из сарая. В районе у многих до сих пор нет газового отопления. Трубопровод до Германии аж из Западной Сибири протянули, а в России до сих пор полно мест, где газовая плитка отсутствует. Хотя баллоны ныне и в деревнях повсеместно. И все ж для иных и ведро с лопатой или яблоки с дерева – ценная вещь. Но не принято запираться. Эдакая умилительная патриархальность. До первого серьезного происшествия.