Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не глупи, тут семь этажей, – услышала я за спиной.
***
В среду, взяв обновленный экземпляр договора и не забыв про кофе, щедро сдобренного семью ложками сахара, я гордо шагала в кабинет «Его мучительства».
В приемной Наталья сочувственно улыбнулась и сообщила, что меня уже ждут.
– Доброе утро, Ярослав Витальевич, ваш кофе, – звякнула я о стол чашкой.
– Доброе, Мария, – улыбался Смирнов.
Э-э-э, нет. По части искренних улыбок меня не победить – опыт. Широко улыбаюсь в ответ и присаживаюсь на тот же стул, что и всегда.
Протягиваю договор, и пока его изучают, слежу за реакцией. Ярослав Витальевич потягивает кофе. Надо отдать должное его силе воли, моя детская выходка не проняла. Жаль.
– Я бы хотел добавить еще пару пунктов.
– О, пожалуйста. – Я открываю ежедневник. – Готова записывать.
– Два раза в год нам нужен конференц-зал. Хочу проводить тренинги для своих сотрудников. – Я понимающе покачала головой, наконец-то адекватная просьба. – И в ближайшее время пусть проведут мероприятие на тему: «Женская агрессия, насилие в семье и на работе. Бесправие мужчин».
Вот как! То есть, это я на него напала?
– Я бы осмелилась предложить курс и для женщин, у вас их все же большинство в штате компании. «Мужчина насильник и агрессор. Профилактика и борьба», – парирую.
– Резонно, – допивая кофе, соглашается Смирнов. – И второе, хотел бы, чтобы на наших этажах около лифта прикрепили памятки, запрещающие входить в лифт с незнакомками.
– Вы хотели сказать, с незнакомцами?
– Нет! – издевательски поправляет. – Незнакомками! По опыту знаю, они опасны.
– Возможно, вы ее чем-то напугали? Или оскорбили?
– Не думаю. Скорее всего, дело в ней, – лениво протянул он слова.
– Да вы что?! – я искренне удивляюсь. – И что же с ней не так?
– Она боится признать, что ей понравилось. Себя обманывает и меня заодно.
М-да, от скромности не умрет.
– А вас никогда не посещала мысль, что нужна взаимная симпатия? – я делаю ударение на слове «взаимная».
– Я уверен, что она взаимна. – Не отрываясь, Смирнов смотрит на меня.
И зачем так смотреть? Вот чего он ждет? Что я сейчас признаюсь в том, как меня завел его поцелуй?! Или наброшусь на него, срывая с себя одежду, прямо в прыжке?
– Вам показалось. А, как известно, когда кажется, креститься надо.
Что за чушь я несу?
– Это какая-то местная традиция или общее провинциальное веяние? – издевается Смирнов.
Последняя фраза задела за живое.
Высокомерие, сколько его в нем?
– Как можно быть таким невыносимым?! Это риторический вопрос, можете не отвечать, – я рычу, направляясь к выходу. – Ярослав Витальевич, у вас тут цветок засох, опять! – Выхожу из кабинета, не прощаясь.
Слышу за спиной шаги.
Смирнов ровняется со мной.
– Решил прогуляться. Как я понимаю, ты больше любишь пешие прогулки, поэтому не приглашаю. – Останавливается около шахты лифта.
Мне же осталось горделиво вскинуть голову и проследовать к лестнице, проклиная тот день, когда встретилась с ним.
Здравствуй, четвертый день хождения по мукам!
Я плелась в офис Смирного со скоростью черепахи. Что спешить, если ничего не изменится? Всю ночь, наверное, выдумывал глупые дополнения.
Вот я сейчас приду, он наговорит мне колкостей, я не останусь в долгу – отвечу и покину этот проклятый кабинет ни с чем. Прохожу мимо Натальи. Безразлично взмахиваю рукой, в которой держу ежедневник, в знак приветствия и вваливаюсь в кабинет.
Подмигиваю моему другу фикусу, сажусь за стол, открываю ежедневник и, не здороваясь, говорю:
– Диктуйте.
На лице «Его мучительства» на пару секунд отразилось удивление. Да чему удивляетесь, господин Смирнов, никогда апатию не видели?
– Доброе утро, а где договор?
– А есть смысл его приносить, разве не будет новых пунктов? – отзываюсь с безразличием.
Мой телефон призывно звонит.
– Извините, мне нужно ответить. Я могу выйти, чтобы не мешать.
– Не стоит, говори тут.
– Да, Леонтий Борисович. Как ваши дела? Что? Опять? Я вас поняла, прошу прощения за предоставленные неудобства. Сейчас же переговорю. Да, я тоже иду в среду на торжество. Обязательно с вами станцую. До свидания, Леонтий Борисович.
– Все хорошо? Мы можем продолжить…
– Нет, не хорошо, – не даю договорить и бесцеремонно прерываю. – Мне нужно позвонить. – Набираю номер, не дожидаясь согласия. – Артем, я тебя предупреждала и не раз! Если не можешь контролировать своих клиентов… Да, опять, Кацман. Я понимаю, что вы все закрасите. Это последнее предупреждение! У меня много желающих на вашу площадь. – Отключаю звонок и понимаю, что мечусь по кабинету, как тигр в клетке.
На вопрошающий взгляд отвечаю:
– Опять раскрасили дверь психотерапевта Кацмана. Ничего умнее, чем нарисовать мужские гениталии вместо носа на профиле Фрейда, не придумали… – Апатия сменилась раздражением. – Сегодня будут дополнения, Ярослав Витальевич?
Смирнов ловит меня и аккуратно усаживает на стул.
– Не мельтеши.
Легко сказать, да нелегко сделать. За последние несколько дней моя нервная система сдала позиции. Где та самая стрессоустойчивость, которую я так расхваливала на собеседовании?
Одной ногой я отбарабаниваю ритм «Здравствуй, нервный срыв» и нервно кручу ручку в руках. Передо мной ставят стакан воды. Я непонимающе поднимаю глаза.
– Попей, что-то ты сегодня не в форме. Тебе надо отдохнуть, расслабиться.
Да он просто издевается!
– Мое предложение провести вместе вечер в силе: погуляем, поужинаем. Только ужин, на большем я не настаиваю, если сама не захочешь.
Я лишь закатила глаза, отпила воды, с шумом выдохнула и поднялась из-за стола.
– Если это все, я пойду. До завтра, господин Смирнов.
Мария
***
В пятницу утром я проснулась с решительным настроем, пора уже заканчивать весь этот фарс с договором. Голова шла кругом от глупейших требований, выдвигаемых Смирновым за последнюю неделю.
Юридический отдел просто насмехался надо мной, когда я в очередной раз приходила к ним с новыми пунктами. Да еще Герасимов делал недвусмысленные намеки, что мне нужна помощь или замена, если я не могу справиться с такой «элементарной задачей». Но раз мой мучитель просит вечер, я соглашусь, только на своих условиях.