У нужной парадной роились старушки. Скамейка была вся имиусижена, как мухами, затесался даже один старичок приличного вида. Лолаподошла, чуть волоча ноги, и остановилась возле скамейки, тяжело дыша.

— Что, девонька? — немедленно всполошилась одна избабулек. — Нехорошо тебе? Тошнит?

— Да нет, поясницу что-то ломит, — поморщиласьЛола.

Старичок, как истинный джентльмен, тут же вскочил соскамейки. Лола благодарно улыбнулась и села, вытерев несуществующую испарину солба.

— Вот я и говорю, — продолжала старуха прерванныйрассказ, — спрашиваю я его, что случилось, мол? А он и говорит, сердитыйтакой: человек, мол, умер, а вам и дела нету! Мог бы тут проваляться не знаюсколько месяцев, если бы мы не приехали! Я и спрашиваю, а с чего вы-топриехали, «скорая»? Что ли, он сам успел позвонить, пока плохо не стало? Он мнеотвечает: мы, мол, не «скорая», а «труповозка». Тому, говорит, жмурику «скораяпомощь» уже без надобности, ему торопиться некуда. Вот как нехорошо выразилсяпро покойника, а отчего умер, так и не сказал — с сердцем ли плохо стало илиеще от какой болезни. Потом другой, что постарше, и говорит мне, что вернокто-то из соседей позвонил, потому что когда они приехали дверь была открыта.

— А милиция, — заикнулась Лола, — милициябыла?

— А тебе, милая, про такое вообще лучше неслушать, — строго сказала бабушка и поджала губы, — ты о ребеночкелучше думай, а про покойников не надо…

Не было никакой милиции. А ты из какого дома?

Лола поскорее поблагодарила вежливого дедушку за то, чтоуступил место, и пошла, думая, что все очень странно. Теперь она могла бытьуверена только в одном: труп был. То есть вчера ей ничего не приснилось и непривиделось со страху, Глеб действительно мертв. Странно же было то, что неприехала милиция, странно было то, что санитар сказал, что человек умер, а неубит. И самое удивительное было то, что санитары попали в квартиру, потому чтоЛола твердо помнила, что когда она выскочила ночью на лестницу, дверь мягкозахлопнулась за ней, и замок щелкнул.

Лола даже остановилась посреди дороги. Ну да, она простослышит в ушах звук щелкнувшего замка. Значит, кто-то вошел в квартиру, обнаружилтело и позвонил.

Но после такой находки человек должен прежде всего звонить вмилицию. Они приедут и сами уже определят, кого еще нужно звать. Во всякомслучае, разных служб понаехало бы на такой труп множество! Соседи быобязательно заметили, кстати, их в понятые пригласили бы непременно. А тут —просто приехали и потихому увезли в морг.

Лола склонна была доверять старушкам на лавочке, обычно ониочень наблюдательны. В полной прострации Лола подходила к метро. Рыжийкрасномордый мужик обогнал ее, обругал тетехой, толкнул и ударил локтем вживот. Лола расстроилась — а если бы и вправду она была беременной? Все-такилюди ужасно грубые.

От удара подушка перекосилась набок, что вызывало легкиенедоумевающие взгляды у встречных прохожих. Лола кое-как пристроила подушку наместо и поехала домой. Получалось, что ничего важного она не выяснила.

Тяжко вздыхая, она открыла дверь квартиры, и в это времячьи-то жесткие руки схватили ее за плечи, втащили внутрь и прижали к стене вприхожей. Лола хотела было заорать, но обнаружила, что это Маркиз собственнойперсоной стоит в прихожей и грозно сверкает на нее глазами.

— Ленечка, — пискнула Лола, — как же я рада…

Договорить она не успела, потому что Леня рывком оторвал ееот стены, протащил в гостиную, бросил на диван и швырнул на журнальный столикперед диваном фотографию.

— Ну, — свирепо вопросил он, — что это такое?

— Ты как обращаешься с беременной женщиной? —капризно заговорила Лола, чтобы немножко потянуть время. — Вот рожу сейчаспрямо на этом диване, тогда узнаешь!

— Заткнись, — проскрежетал Маркиз, — прекратипаясничать и погляди на снимок!

Лола осторожно скосила глаза на валявшуюся фотографию, тутже вскрикнула, соскочила с дивана так резко, что если бы и впрямь была винтересном положении, не миновать бы преждевременных родов.

— Осторожнее, — насмешливо посоветовалЛеня, — а то еще действительно родишь ненароком…

Лола не обратила на его слова внимания, она впилась глазамив цветной снимок.

На фотографии были два человека: мужчина и женщина.

Точнее, женщина и мужской труп, потому что черная дыра волбу, залитом темной густой кровью, как пишут в милицейских протоколах, быланесовместима с жизнью.

Мужчина был Глебом Хованским, а женщина, безмятежнопокоящаяся в объятиях мертвеца, была она сама, Лола.

Совершенно машинально отметив, что во сне она не слишкомфотогенична, Лола отбросила фотографию, как будто это была ядовитая змея, иплюхнулась на диван.

— Ну? — в который раз грозно прорычалМаркиз. — Что ты можешь мне сказать по этому поводу?

— А ты? — огрызнулась Лола. — Что ты можешьсказать? Ты возвращаешься из Парижа и показываешь мне снимок. Как он к тебепопал? И откуда ты знаешь, что это не монтаж?

— Это не монтаж, — спокойно ответил Маркиз. —Люди, которые сделали этот снимок, не мелкие мошенники. Фотография подлинная,ты ведь не станешь отпираться? Кто этот тип, вернее, кем он был до того, какего застрелили?

— Дай закурить, — выдохнула Лола.

— Беременным нельзя, — хмыкнул Леня, но, заглянувЛоле в глаза, решил не ерничать и протянул ей сигарету.

Лола закурила и, отвернувшись в сторону, монотонным голосомрассказала ему обо всем, что произошло с ней вчера.

— Ну и ну! — Маркиз нервно ходил покомнате. — Слушай, у меня просто нет слов! Где были твои мозги? Хотяпонятно где, можешь не отвечать. Но хотя бы элементарная осторожность должнабыть! Идти с первым встречным!

— Ты что, не понял? — устало ответила Лола. —Мы с ним были знакомы черт знает сколько лет, просто очень давно не виделись. Уменя не было никаких причин ему не доверять… И хватит меня воспитывать!

Теперь ты расскажи, откуда взял снимок!

Леня откашлялся и коротко рассказал ей о встрече в Париже.

— Так, — медленно протянула Лола, когда онзамолчал, — так-так…

Маркиз, безошибочно уловив зловещие интонации, на всякийслучай отошел в другой угол комнаты. Но это не помогло, потому что Лола, быстровытащив подушку, которая служила ей вместо живота, метнула ее в Леню. Он успелувернуться и подхватить подушку.

— Лола, — с упреком сказал он, — сейчас невремя…

— Что? — Она вскочила с дивана и бросилась на него. —И ты еще вздумал меня воспитывать! Ты говорил, что у меня нет мозгов! А сам-то,сам! Подлец! Это из-за тебя убили Глеба!

— Вот еще, — слабо протестовал Маркиз, понимая вдуше, к чему она клонит, — при чем тут я?