Лола прогуливалась по Невскому, машинально разглядываявитрины. Занятие это не доставляло ей удовольствия: витрины оставляли желатьлучшего.

«Это не Париж!» — привычно подумала Лола и тут же расстроилась.Ей захотелось в Париж — там шумная толпа, веселые улыбающиеся люди вокруг исовершенно потрясающие витрины, не говоря уже о самих магазинах. Впрочем, инынче вокруг нее была толпа — шумная и веселая. На Невском в летний день всегдаполно народу — молодежь, туристы… Разноязычный говор вокруг, не хуже чем вПариже. Вот только погода…

Середина июня, и вдруг неожиданно резко похолодало. Налетелсильный ветер с залива, над Невой нависли тяжелые темно-серые тучи, и сама водабыла свинцового цвета. Будет дождь, это точно. Лола поежилась в слишком тонкомдля такой погоды костюме. Пока не поздно, нужно ехать домой. Но домойсовершенно не хотелось — там ждали трое голодных зверей, и никого больше. Ееприятель, компаньон и сожитель — в прямом, и только прямом смысле этого слова —Леня Марков по кличке Маркиз отсутствовал по производственной надобности, какон выразился сам.

Вспомнив про то, где сейчас Ленька, Лола нахмурила брови исжала сумочку в сильнейшем раздражении. В это время ее обогнал мужчина в длинномсером плаще.

Мужчина шел быстрой летящей походкой, полы плащаразлетались, одна слегка задела Лолу. Не обратив внимания и не извинившись,мужчина прошел вперед. Лола поглядела ему в спину сердито, вдруг во взгляде еепоявилось изумление.

Потом изумление сменилось радостью, взгляд ее совсемпрояснился, и губы тронула улыбка.

Мужчина стремительно удалялся. Лола ускорила шаг и бросиласьвслед за ним.

— Глеб! — окликнула она негромко, так, чтобы неочень оборачивались люди.

Сначала голос ее звучал неуверенно, но потом, приближаясь кмужчине, Лола поняла, что не ошиблась. Ну разумеется, это он — этастремительная походка, этот поворот головы… Он услышал и остановился. Потомобернулся и поглядел на подходившую Лолу. Вот он узнал ее, в глазах вспыхнулаулыбка, и у Лолы томительно заныло сердце. Она замедлила шага и остановилась,потому что это ощущение было прочно ею забыто. Лола думала, что забыто ононавсегда, но вот она снова встретила Глеба — и все вернулось, как будто не былоэтих лет.

— Неужели это ты? — с улыбкой спросил он, и Лоларадостно отметила, что голос у него совсем не изменился, все тот же: низкий, слегкой волнующей хрипотцой.

Тембр его голоса всегда сводил ее с ума.

Он оглядел ее внимательно, и Лола мимоходом порадовалась,что сегодня на ней дорогой костюм от «Живанши», который прекрасно сидит, и этотцвет пожухлой листвы очень идет к ее ярким карим глазам и темно-каштановымволосам. И прическа прекрасная — утром она была в салоне красоты.

— Неужели это ты, Глеб? — счастливым голосомсказала она.

— Это я, и я безумно рад тебя видеть, девочка, —ответил он и протянул к ней обе руки.

— Какими судьбами? Ведь ты должен быть в Москве… —лепетала она. — Хотя что это я, прошло столько лет, все изменилось…

— Дорогая, может мы не будем стоять посреди улицы ипредаваться воспоминаниям, — предложил он.

— Не будем! — Лола зажмурилась на миг и ощутила,что все вернулось на круги своя, она снова девчонка, до безумия влюбленная вэтого человека.

— Мы зайдем куда угодно, хоть в эту забегаловку, —он не глядя махнул рукой, — и спокойно поговорим.

Забегаловка оказалась вполне приличным кафе. Там было чистои относительно спокойно. Пока он у стойки заказывал кофе, Лола успела немногоприйти в себя.

Они не виделись с Глебом лет восемь, за это время онамногому успела научиться и очень многое постичь. Она актриса, и нужно взятьсебя в руки, потому что роль влюбленной девчонки ей никак не подходит.Во-первых, возраст; наивность, потупившиеся глазки и вспыхивающие румянцем щекиесли и привлекательны, то лет в семнадцать, хотя в наше время и к семнадцатигодам многие умнеют. А уж в двадцать семь такое поведение выглядит вовсенепозволительно, Глеб перестанет ее уважать.

Где-то в глубине души появилась мысль, что вряд ли Глебкогда-нибудь ее уважал. Любил — и то вряд ли, скорее, позволял себя любить. Ещебы, когда они познакомились, Лоле было пятнадцать, а ему.., дай Бог памяти..,лет двадцать восемь.., если и меньше, то ненамного.

Так что нужно срочно менять манеру поведения. Лола мысленновозблагодарила Бога, что сейчас она вполне обеспечена, а деньги даютнезависимость и возможность удовлетворять свои прихоти. Деньги дают такжеуверенность в себе, а она-то Лоле сейчас очень пригодится. Итак, пускай онувидит перед собой не девчонку, замирающую от одного его вида, а привлекательнуюмолодую женщину, уверенную в себе и знающую, чего она хочет от жизни.

Он принес кофе, сел напротив; и поглядел на Лолу.

— Дорогая, — сказал он мягко, — прости задежурный комплимент, но выглядишь ты изумительно.

«Я знаю, — подумала Лола, — но если он будет такна меня смотреть, я просто растаю под его взглядом, как Снегурочка из сказки».

Она посмотрела внимательно на своего визави и поняла, чтогоды его не очень пощадили. Он был худощав, как и раньше, ни грамма лишнеговеса, но в волосах появилась проседь, а на лице — гораздо больше морщин. Лолаприкинула в уме: ему ведь никак не больше сорока, а выглядит он старше своихлет. Но он ведь актер, во всяком случае, был актером, когда они расстались, агрим очень старит кожу на лице. Вглядевшись еще раз в это знакомое лицо,подавив желание провести рукой по длинным волосам, гладко зачесанным и убраннымв хвост, Лола поняла, что морщины его совершенно не портят. И еще она поняла,что ее безумно тянет к этому мужчине. Она думала, что все прошло с годами, —ничего подобного. Стоило ему появиться на горизонте — все вернулось.

— Я так рад тебя видеть, — тихо сказал он ипогладил Лолу по руке.

Лоле показалось, что в том месте, где он коснулся ее своейузкой ладонью с длинными пальцами, пробежал электрический ток.

Они говорили о чем-то совершенно постороннем, он по просьбеЛолы рассказывал о себе Лола не очень вслушивалась в его слова, ей хваталомузыки его голоса.

— И вот уже некоторое время я живу здесь, —закончил он. — И.., девочка моя, ты не находишь, что в этом кафе нам стобой совершенно нечего делать? Наше место совсем не здесь.

— Ты прав, — тихо сказала Лола, понимая, что воттак просто взять сейчас встать и уйти, бросив на прощание, чтобы звонил незабывал, она не в состоянии.

Ведь он же был когда-то частью ее жизни!

— Едем ко мне! — предложил Глеб.