теперь он не сидел неподвижно. Он колыхался и вился под потолком, похожий на струйку дыма. Это была девочка.

Миссис Кантакер схватила меня за запястье, с силой вывернула его и потащила к двери.

– Мистер Гренуй, это самозванка. Я не сомневаюсь, что вы приложили все усилия, но она не та, кого мы ищем. Предлагаю вышвырнуть её вон или отправить в Зал лоз – это прекрасный способ…

В тот же миг лампа, вмурованная в стену под металлической клетью, вспыхнула красным, и комнату залил кровавый свет. Миссис Кантакер застыла на месте.

Мистер Гренуй взвизгнул.

– Лампа духов! – прошептал он. – Изби… Здесь что-то есть.

Я вывернулась из хватки миссис Кантакер и подошла обратно к чаше. Девочка под потолком становилась всё чётче. Я видела, как материализовались глаза, светящиеся точно две луны. Роскошное одеяние и золотистые волосы тихо колыхались, как если бы девочка смотрела на меня из-под толщи воды…

– Это невозможно! – прошипела миссис Кантакер, оглядываясь вокруг. – Они не могут пробраться сюда! – Она метнулась к столу, рывком открыла ящик и, выбросив в воздух пригоршню соли, склонилась над блюдом, вцепившись в края. Я сразу же поняла, что она не видит девочку под потолком. Но при этом я видела призрака, с чашей или без неё. Призрак извивался и тянулся к нам сверху. Тянулся ко мне.

– Кайтус! – проревела миссис Кантакер. – Кайтус милахит!

Девочка отпрянула, волосы развевались у неё за спиной. Мне показалось, что я узнала её. Глаза зелёные, как сосновые иголки.

И тут всё кончилось. Красная лампа погасла. Блюдо с водой перевернулось, поблёскивающая жидкость бесшумно растеклась по столу. Миссис Кантакер не дыша смотрела на меня. Мистер Гренуй выпутывался из занавесок, с помощью которых пытался стать невидимым.

– Оно ушло? – прошептал он. – Мы в безопасности?

– В безопасности?! – миссис Кантакер почти кричала. Она прошлась по комнате, разглядывая потолок в украшенный драгоценными камнями бинокль. – Дух пробрался в Высокий кабинет. Конечно мы не в безопасности.

– Но в этом доме духи повсюду, – сказал мистер Гренуй. – Почему бы им…

– В этой части дома нет духов! – рявкнула миссис Кантакер, и мистер Гренуй вздрогнул так сильно, что я испугалась, как бы он не повредил спину. – Прежние обитатели прекрасно знали, что сюда заходить нельзя, а новые не могут миновать чары прагастового дерева.

Она резко обернулась ко мне:

– Что ты задумала, м-м-м? Что ты притащила в своих паршивых волосах?!

– Ничего я не приносила, – огрызнулась я. – Вы сказали мне найти духа, и я это сделала – не понимаю, за что вы на меня злитесь.

Миссис Кантакер уставилась на меня. Я смотрела на неё. Увидеть призрака – для любого человека это стало бы знаменательным событием, но миссис Кантакер сумела всё испортить. Я уже собиралась высказать ей всё, что о ней думаю, но тут мистер Гренуй встал между нами.

– Что бы это ни было, оно уже ушло, – сказал он. Его безвольное личико вдруг просияло, и он радостно всплеснул руками. – Теперь уже не может быть сомнений. Вы, мисс Зита, одна из Блэкбёрдов. Ох, ваша мама так бы вами гордилась! И подумать только: появись вы чуть раньше – она бы дождалась вас…

Его слова рассеяли пелену гнева вокруг меня. Я подумала о смутной фигуре, являвшейся мне в сокровенных снах, о милом голосе, о запахе фиалок и розмарина. Подумать только: несколькими месяцами ранее я могла обрести семью. Если бы только пугало шло быстрее и письмо пришло раньше, меня бы встретили в этом доме как дочь, а не как человека, который должен подписывать кучу бумаг.

«Или ты тоже была бы мертва, – подумала я. – Застыла бы за ужином, каменная капля повисла бы на твоём носу, а твой призрак витал бы под потолком».

– Что со мной случилось? – спросила я, вертя в руках серебряную фигурку кошки. – Почему меня нашли только сейчас, после их смерти?

Мы были на летней веранде: миссис Кантакер, мистер Гренуй и я, мы сидели у окна и смотрели, как солнце медленно плывёт над лесом.

– Мне очень жаль, – сказал мистер Гренуй, потупившись. – Я искал тебя на протяжении десяти лет – на вершинах гор и в долинах рек, в лесах и глубоких пещерах. Я везде побывал, проверял каждую зацепку. Но каждый путь заканчивался тупиком, и с каждым годом моя надежда таяла. Тебя похитили? Ты потерялась? Мертва? Никто ничего не знал. Нам было известно только то, что четвёртого марта, в год дикого кабана, ты исчезла.

«И куда я пропала? Кто оставил меня на пороге приюта – всю в саже и с сучьями в волосах?» Хотела бы я помнить. Что-то случилось со мной, между моей жизнью любимой дочки и жизнью сироты. Но что?

Миссис Кантакер покрутила чашку с чаем и едва слышно цокнула языком, будто собиралась выслушать скучную историю, которую уже слышала миллион раз. Мистер Гренуй смотрел куда-то за окно.

– Ты была тогда такой крошкой, тебе едва минуло два года, – сказал он. – Ты играла в саду со своей собачкой. Я был в кабинете с твоей мамой, составлял какие-то документы. Мы слышали, как ты смеёшься и как лает щенок. А потом всё стихло. Няня видела, как ты часов около трёх шла по направлению к лесу, вытянув руки, словно впереди кто-то стоит. Но она клялась, что там никого не было.

Меня пробрала дрожь. Я ничего подобного не помнила. Первые мои воспоминания относились уже к приюту, где я просыпалась в холоде по утрам и шла в кровать грязная и уставшая после работы за огромными лязгающими прядильными машинами. Мне было очень странно слушать всё это сейчас. Как если бы мне рассказывали историю другой девочки – какой-то исключительной, особенной девочки, и уж точно не горничной миссис Боливер.

– Мы весь мир перевернули вверх дном, пока искали тебя, моя милая девочка, – продолжал мистер Гренуй. – И другой мир тоже. Мы отправляли запросы в мир духов, клялись, что страшная месть настигнет всех мёртвых, которые не подключатся к поиску. Мы не нашли даже твоего ботинка или пуговицы. Ни единого намёка на то, куда ты могла исчезнуть. Ты словно растворилась в воздухе.

Я медленно поставила кошачью фигурку.

– Было так печально наблюдать за этим, – рассеянно сказала миссис Кантакер. – Твой несчастный отец… Горе свело его с ума. Он погиб шесть лет назад во время кораблекрушения, когда плыл расколдовывать проклятый лес. Но я думаю, что, умирая, мы избавляем себя от всех возможных бед.

Я хмуро посмотрела на неё, но от её слов что-то шевельнулось