На следующий день Фредерик достал бумагу, которую хранил в своей матросской котомке. При свете одной-единственной керосиновой лампы, освещавшей нижнюю палубу, Фредерик развернул бумагу и показал мне.

Это была карта нашего моря, но такой я никогда прежде не видала. Раньше папа сам рисовал мне, где что примерно находится. Карта Фредерика была выполнена со знанием дела. В некоторых местах плавали киты, а в одном углу сидела пара тупиков. Все было очень тщательно нарисовано.

Фредерик показал мне остров Тиль, там был родной порт «Полярной звезды». Потом прочертил пальцем наш маршрут. Первая остановка в Синей бухте, где жила я. Синяя бухта расположена на острове, который называется Синий Глаз, но это я, конечно, и сама знала. Потом Фредерик провел пальцем мимо Железного Яблока и всех прочих шхер неподалеку и вышел в большое холодное Ледовое море. На Волчьих островах нам предстоит оставить груз и поднять на борт новый, чтобы доставить его на Крайний – самый большой остров, где находился Портбург. У меня начинал ныть живот от одной мысли об этом месте и всех островках вокруг. Они казались такими крошечными. Словно блохи, которые большой остров стряхнул со своей шкуры. Но на одном из них было логово Белоголового…

– Как же мы его найдем? – спросила я.

Фредерик задумался.

– Поживем – увидим, надо сперва до Портбурга добраться, – сказал он. – Пиво легко развязывает языки, а в порту полным-полно пивнушек: «Герб Портбурга», «Зеленая дверь», «Два поросенка». Вот мы туда заглянем и порасспрашиваем.

Я смотрела на него во все глаза. Фредерик сидел, а пламя керосиновой лампы танцевало в его зрачках. Он был лучший из всех, кого я знала. Конечно, папа и Мики тоже замечательные, но они были далеко – словно где-то в другом мире, почти нереальном. А в реальном мире, таком огромном и холодном, в бушующем море была одна-единственная яркая точка – прекрасные теплые голубые глаза Фредерика. Поэтому он был лучше всех.

– Ну, – замялась я, – если мы будем жить на постоялом дворе… У меня на это денег не хватит. У меня их совсем нет.

– Не волнуйся, – отвечал Фредерик. – Я много лет кашеварил тут на корабле, так что, поди, и подкопилось кой-чего.

Он снова посмотрел на карту, обвел взглядом точечки островов неподалеку от Портбурга, словно пытался догадаться, какой именно нам нужен. Затем быстро свернул карту.

– Стоит, пожалуй, поговорить с Урстрёмом.

– Ты считаешь? – засомневалась я. – А он не рассердится?

Фредерик улыбнулся:

– Этого червяка бояться нечего, пошли!

Фредерик первым вскарабкался по лестнице, а когда мы оказались на верхней палубе, прямиком направился к капитанской каюте. Мне показалось, что он на глазах распрямился и с каждым шагом становился все решительнее и смелее. Словно теперь его решимость поддерживала его. Он постучал, глубоко вздохнул, набрав побольше воздуха, и, ожидая ответа, посмотрел на море.

– Кто там? – послышалось из-за двери.

Фредерик распахнул дверь и вошел. Я следом. Каюта капитана оказалась довольно тесной, Фредерику даже пришлось пригнуться, чтобы не удариться головой о потолок. На стене висели четыре керосиновые лампы. На полке лежало несколько больших книг. Койка была, конечно, поприличнее, чем у остальной команды: деревянная кровать, а не гамак, и матрас мягкий и удобный, одеяло не шерстяное, а чистенькое стеганое. Над кроватью висело Урстрёмово ружье.

Сам он сидел за низким столиком, уткнувшись носом в бумаги. Наверное, это были грузовые квитанции. Он на миг поднял глаза, а потом снова погрузился в изучение счетов.

– В чем дело? – спросил он. – Разве каша теперь сама готовится?

Фредерик не ответил. Он стоял, сунув руки в карманы, и смотрел на капитана.

Урстрём оторвался от бумаг, отодвинул их в сторону и сложил руки на столе.

– Ну, чего ты хочешь?

– Хочу получить мое жалованье.

– Твое жалованье?

– Да. А еще предупреждаю, что намерен списаться на берег, когда мы прибудем в Портбург.

– Списаться на берег? С чего бы это?

Фредерик кивнул в мою сторону.

– Мы с девочкой договорились. Я помогу ей отыскать Белоголового и забрать сестренку.

Урстрём моргнул пару раз и наморщил лоб.

– Ты что, совсем рехнулся? – спросил он.

– Вовсе нет, – отвечал Фредерик. – Это первое разумное решение, которое я принял за много лет.

– Разумное? – фыркнул Урстрём. – Да какой дурак отправится на поиски Белоголового!

Фредерик не удостоил его ответом. Капитан вздохнул и покачал головой.

– Станешь дразнить этого разбойника, подставишь под удар всю команду и меня тоже. Неужели не понимаешь?

– Я поступаю так, как считаю правильным, – убежденно ответил Фредерик. – Тебе бы следовало меня поддержать, а не дрожать за свою шкуру. А теперь я хочу получить все, что заработал. Нам с девочкой надо будет прикупить на Волчьих островах пуль для ружья и еще кой-чего по мелочи.

Глаза Урстрёма метали молнии. Он вскочил так резко, что стул едва не упал.

– Ты доплывешь с нами до самого Тиля, как и уговаривались! – заорал он, брызжа слюной. – А свои дурацкие мысли о Белоголовом выкини из головы! Понял?

Фредерик уперся кулаками о стол и склонился над Урстрёмом, почти вплотную приблизившись к его лицу.

– Гони мои денежки! – повторил он.

Урстрём затрясся от ярости. Я испугалась, что он сейчас набросится на Фредерика, и с тревогой посмотрела на ружье на стене – как раз над его роскошной постелью. Мне вспомнилось, что у нас дома в Синей бухте есть поговорка: трус не расстается с ружьем даже в кровати. Похоже, что из всей команды капитан оказался самым большим трусом.

Но Урстрём понял, что проиграл. Он подошел к шкафу у кровати, выудил из кармана ключ, открыл замок и достал большую шкатулку. Сев за стол, он отсчитал причитавшиеся моему другу деньги. Фредерик покосился на меня. Мне показалось, что он немного распрямился, когда протянул руку за монетами. Их было очень много – целая гора медяков и даже несколько серебряных. Фредерик сложил все в кошелек. Урстрём сидел мрачнее тучи.

– А кто станет готовить еду, пока мы будем плыть из Портбурга в Тиль? – спросил он. – Ты об этом хоть подумал?

Фредерик покачал головой.

– Найдешь кого-нибудь в Портбурге, там полным-полно всякого сброда.

Урстрём фыркнул.

– Ну уж нет!

– Как знаешь.

Фредерик откланялся, и мы ушли.

Когда мы вернулись к себе, Фредерик сунул кошелек в свой матросский мешок.

– Вот так! – сказал он. – Теперь нам хватит и на пули, и на постоялый двор. Как считаешь?

– Точно! – кивнула я. – Надо же, сколько денег!