раз достаточно отошел от арки, и я могу без труда проскочить в нее. Пока он сообразит, что произошло, я уже буду на улице. Таков был план — пора реализовывать. Набрав воздуха в грудь, я рывком выскочил из-за шкафа. Раз, два, три — и я уже у арки, но что-то пошло не так. Вой, пронзительный вой сбил меня с пути, и я, испугавшись, начал притормаживать, невольно пригибаясь. Существа вышли из «спящего режима», сообразив, что их добыча пытается ускользнуть.

Для растерянности нет времени. Возможно, это вопрос жизни и смерти. Надо бежать! Вот я уже миновал арку, первую тумбу с обувью, вторую, ряд кресел и столиков. Дверь совсем близко, а за спиной — вой и грохот, словно большой шар для боулинга катился по полу, сметая все на своем пути, разнося в пух и прах этот элитный бутик, пуская насмарку чей-то кропотливый труд. Ручка двери уже в моей ладони, а рука существа ухватила меня за ногу, обволакивая щетинистым щупальцем всю лодыжку. Словно мать, оттаскивающая дитя от понравившейся ему игрушки, меня оттягивали от двери, в которую мне, возможно, не суждено теперь выйти.

Крик отчаянья рвался из моей груди, а тело обмякло, сдавшись на волю чудища. Лишь голова была приподнята, а взгляд устремлен к заветной цели, насильно отдаляющейся. Справа от меня быстрым движением прокатилось что-то черное, и, забыв про свой провал, я все внимание переключил на движущийся объект. Это был напарник существа, только уже в форме идеального шара, что позволяло ему легко набирать скорость по сравнению с неуклюжими шажками и юрко лавировать. Обойдя меня сбоку, он резко остановился перед дверью и развернулся во весь рост, вновь приняв свою нелепую позу, разведя щупальца в стороны, лишая меня потенциального маневра. Нога тем временем уже была свободна, и, подтаскивая ее к торсу, я плавным движением, стараясь не дергаться, чтобы не спровоцировать существ на новые действия по моему обезвреживанию, встал во весь рост, машинально поднимая руки вверх. Этот жест был понят: противник опустил прутья лап вдоль туловища и начал приближаться, но уже не так неуклюже, а более плавно. С первым же движением в мою сторону с двух сторон, словно из стереоколонок, стал медленно нарастать гул, чем-то отдаленно напоминающий звук, с которым медитируют буддийские монахи: все громче и громче с каждым шагом. Это успокаивало, но не убирало напряжения в мышцах. Вперед — я смотрел лишь вперед и просто ждал, что будет дальше. Может, это сигнал к примирению? Если мы поладим, то общение будет трудным: вряд ли сможем понять друг друга хоть в чем-то.

Что-то мне подсказывало, что этот странный ритуал подходит к концу. Но в чем его смысл и каков должен быть ответ? Я спокойно начал опускать руки вниз, что явно озадачило существ, так как гул резко прервался, а спустя несколько секунд я услышал уже знакомое мне урчание. Первые звуки донеслись из-за спины. Они были непрерывны, менялись только тона — с низкого на высокие и обратно. Окончание предложения напоминало звук разочарования или вопрос. Поди пойми, как правильно истолковать данный язык!

Ответа спереди не последовало — лишь минутное молчание, будто существо переваривало услышанное и думало, что ответить. Я не отрывал от него глаз, ожидая, что же будет дальше. Очень медленно, боясь, оно начало открывать глаза. Они, оказывается, у них есть, но, видимо, пользуются ими крайне редко. Это подтверждало и то, что защита у глаз была в три слоя. Сначала вверх поднялась меховая шкура, за ней последовала похожая на панцирь вторая оболочка — от центра к краю лица. Как ни странно, но размер глаз был вполне пропорционален лицу, в отличие от остального тела. Разрез чем-то напоминал кошачий: круглый, вытянутый от центра к затылку, будто приплюснутый по концам. Остался последний слой — белая тонкая пелена, которая расходилась от верхних углов к нижним. Это омут — самая настоящая бездна, которая своей глубиной забирала все мысли, всю мою сущность. От созерцания невозможно было оторваться, словно целая вселенная погружена в эти глаза: черные как смоль, со слабым отблеском и нежной пеленой слезы, а в этой пучине тьмы россыпью сверкают маленькие алмазы, изумруды, рубины и сапфиры… Все известные камни, все цвета в их разновидности, вся палитра была собрана в этих звездах, и всего два крупных отточенных до идеального круга бриллианта держали эти драгоценные планеты в своей орбите — два зрачка, опущенных вниз.

Белые гиганты начали движение вверх, навстречу моим глазам. Миг показался мне вечностью, но неожиданно прервался, скинув с меня колдовские оковы гипноза. Существо издало короткий, последний в своей жизни звук и обратилось в камень ровно в тот момент, когда наши зрачки встретились, готовые раскрыть тайны, томящиеся за ними, но так и не позволив проникнуться глубиной душ.

Тело и разум окончательно вышли из оцепенения, а уши заливал дикий визг на грани ультразвука. Резким движением я обернулся назад в тот самый момент, когда второе существо в страстном порыве начало складываться, словно пытаясь проглотить само себя, образовывая шар. Сам того не заметив, я со всей силы зажал уши руками и повалился на пол. Как только шар схлопнулся, звук утих, и воцарилась недолгая тишина — ровно до того момента, как выживший напарник уже навечно окаменевшего «созерцателя» начал свое торопливое движение, снося все на пути, устремляясь в дальний зал, забиваясь там в угол.

Нечего медлить! Пора и мне уносить ноги. Неизвестно, что у него на уме и какие алгоритмы им движут. Подскочив, я со всей силы дернул ручку двери и без раздумий побежал влево. Вслед мне звенели лишь осколки разбившегося вдребезги витража входной двери, безвинно пострадавшего в этом хаосе. Первая, вторая, третья дверь пронеслись мимо. Где-то здесь должен быть выход на верхние этажи! И вот он, спасительный проем, изучать который времени не было. Нырнув в него без раздумий, перепрыгивая ступени, я поскакал вверх. Спустя четыре пролета силы покинули меня, сердце выскакивало из груди, а дыхание сбивалось на кашель. Все, пора сделать паузу, тем более никаких признаков погони нет.

Тяжело дышать, сердце сейчас вырвется из груди, а колени сами собой сгибались. Усевшись на ступени и облокотившись плечом о перила, я закрыл глаза и, растирая лицо рукой, успокаивался. Все, вокруг тишина и покой, можно не суетиться, отдышаться. Как только сердце вернулось в привычный темп, а легкие успокоились, совершив последний глубокий вдох, я открыл глаза, продолжительно выдыхая. Сквозь зазор между пролетами виднелся конец лестницы. Всего