Луна отливала магическим фиолетовым светом, освещая страшную картину: на дороге на полусогнутых лапах, ощетинившись, стоял оборотень, его глаза горели жёлтым огнём, а из огромной клыкастой пасти струилась слюна.

Рене уверенно извлёк последнюю стрелу из ножен кинжала[21], вставил её в арбалет и прицелился. Неожиданно чудовище издало протяжный, леденящий душу вой, и рухнуло на землю. Тогда юноша подошёл к нему и выстрелил прямо в приоткрытый светящийся глаз. Оборотень испустил последний вздох.

Рене перевёл дух.

– Всё кончено Жосс… Арнольд Ван Гефенг был абсолютно прав в своей книге.

В этот момент оборотень начал трансформироваться: его лапы на глазах Рене превращались в руки и ноги, поросшие длинной шерстью, с огромными острыми ногтями; безобразная морда стала отдалённо напоминать человеческое лицо… Зрелище было омерзительным!

Неожиданно Рене почувствовал сильное головокружение, тошнота подкатила к горлу, он осел и…потерял сознание.

* * *

– Очнись, Рене Шаперон!

Юноша открыл глаза, над ним склонился красивый мужчина, облачённый во всё чёрное.

– Я убил его? – поинтересовался Рене.

– О, да! Это были достойные выстрелы! – незнакомец улыбнулся, обнажая белые ровные зубы. – Теперь ты – охотник за нечестью! Как ловко ты расправился с оборотнем – наверное, долго готовился? Впрочем, не отвечай, я знаю – ровно месяц.

– Кто ты? – Поинтересовался Рене.

Незнакомец рассмеялся.

– Я тот, кому ты ещё послужишь! И не только мне, но и моему Господину. Ты хочешь знать его имя?

Рене отрицательно покачал головой.

– Нет, я догадываюсь, о ком идёт речь…

– Прекрасно! Ты – способный юноша. Жаль, что для Жосса всё уже закончилось, для тебя же всё только начинается. Думаешь, ты победил оборотня во имя Божия? Ничего подобного! Ты победил его, потому что я тебе позволил! Твоя душа – между Богом и Дьяволом. Один шаг – и ты мой!

– Я не понимаю тебя… Причём здесь моя душа?

– Пройдёт пять лет, и ты поймёшь…

Рене ослепила кроваво-красная вспышка, и он провалился в бездну.

* * *

– Мальчик мой!!! Очнись, ради всего Святого! – Анри Денгон тряс Рене, что есть силы.

Сознание медленно возвращалось к юноше, наконец, он открыл глаза.

– Господи! Благодарю тебя! – Денгон простёр руки к небу и перекрестился. – Ты жив!

Юноша попытался сесть, монахи помогли ему, но перед глазами ещё плыло. Он осмотрелся: рядом лежал голый окровавленный Жосс, из его правого глаза торчала стрела, две других виднелись в груди.

– Ты убил его! Я непременно отпишу королю и Папе Римскому!

– А где незнакомец?.. – растерянно спросил Рене.

Монахи переглянулись.

– Тебе надо отдохнуть! Здесь – только братья доминиканцы.

Рене понял: мужчина ему приснился.

– Но мой брат, Жульбер! Что с ним?

– Вот ты и сознался! – усмехнулся Денгон. – Хотел скрыть от меня?!

Рене опустил глаза.

– Простите меня настоятель…

– Поговорим об этом позже. Главное, что Жульбер – в порядке. Серебряный ошейник – весьма полезная и действенная вещь. Теперь, ты, расскажешь мне всю правду?

– Да, настоятель… Только отдохну немного.

1539 год

Конец сентября в бальянже Пуату – ещё почти лето. В один из тёплых осенних дней к городу Сомюр, что живописно раскинулся на левом берегу Луары, неспешно приближался всадник. Молодой мужчина, восседавший на лошади рыжей масти, что явно выдавало её Лангедокские[22]крови, выглядел достаточно представительно. Он был облачён в коричневую куртку из оленьей кожи, причём весьма хорошей выделки, но, увы, уже местами потёртую и такие же штаны. На ногах красовались высокие охотничьи краги[23]. Внешность всадника также как и его облачение, выглядела весьма привлекательно: вьющиеся, чёрные, как смоль волосы, перехваченные сзади лентой в «конский хвост», крупные карие глаза, густые сросшиеся на переносице брови набавляли ему пару-тройку лишних лет, делая бледное лицо серьёзным и даже непроницаемым. Губы мужчины были тонки и непременно складывались в бесстрастную улыбку, пожалуй, даже слишком, что порой невольно приводило собеседника в замешательство.

На поясе молодого всадника слева виднелся меч, с права же – семь небольших кожаных кармашков, если внимательней присмотреться, то можно было заметить в них семь тонких, словно стилеты, метательных ножей, явно изготовленных на заказ из отличного иберийского[24]металла. У людей, умудрённых в военном деле, да и что греха таить, – наёмников и даже иезуитов, тайных служителей Папы Рисского Льва X, этот атрибут вызвал бы немалый интерес и уважение.

В специальном чехле, слева, покоился небольшой арбалет, которым всадник весьма дорожил, – ведь пять лет назад сие оружие спасло ему жизнь. Привычка перевозить арбалет таким образом была продиктована жизненной необходимостью и опытом: ведь он находился постоянно под рукой, что позволяло мгновенно без лишних движений привести его в действие. А в действии сие оружие было смертельным: молодой всадник стрелял точно и никогда не промахивался.

Далее с правой стороны седла был приторочен аркан, который, описав несколько оборотов и взвизгнув в воздухе, в мгновение ока мог пленить человека или … кого-либо ещё; там же виднелась седельная сумка с провиантом.

И такой молодой мужчина, с внешностью удачливого наёмника, – его пояс помимо меча и иберийских стилетов украшал ещё и увесистый кошелёк, – приближался к Сомюру.

Подъехав к городским воротам, – в этот момент колокола местной церкви пробили сексту[25]– и, перебросившись со стражником несколькими фразами, «наёмник» уплатил надлежащую пошлину за право въезда в город, не торопясь, проследовав дальше.

Сняв комнату в гостинице с ужасным названием «Бочонок вина», заплатив хозяину за постой и содержание коня, молодой человек направился к ратуше. Пояс с метательными ножами и меч он оставил в гостинице, прихватив лишь кинжал.