– Скажите, а нет ли у вас претензий к соседям? – неожиданно спросил Лайош. – Или у них к вам?

Хозяйка покраснела и смущённо потупилась.

– Нет. Мы их практически никогда не видим.

– А если видите?

Женщина улыбнулась, но улыбка эта получилась невесёлой.

– Господин Шандор… Таких, как мы, не любят на Овражках. Мой муж сделал состояние на чайной торговле. Его отец, мой покойный свёкор, начинал с маленькой чайной лавки, а сыновья развили дело – собственные клиперы, несколько чайных плантаций, прямые поставки. Мой батюшка был капитаном торговой шхуны, так они со свёкром и познакомились. Никаких денег в мире не хватит, чтобы заставить соседей забыть, что наша семья – торгаши.

Последнее слово мадам Ульм произнесла так, словно это было ругательство – но одновременно гордо вскинула голову и посмотрела на сыщика. В глазах женщины снова стояли слезы, но теперь всегда безобидная и беззащитная мадам Ульм вдруг превратилась в рассерженную кошку, готовую драться со всем миром.

– Я понимаю, – спокойно сказал Шандор, и пухленькая фигурка хозяйки в кресле тут же обмякла, растеряв боевой задор. – Но вы хотя бы знаете, кто они?

– Слева, чуть ниже нас, в «Соловье и Камне», живут Эплвуды. Первый барон Эплвуд построил это поместье ещё тогда, когда на Овражки только-только начали перебираться знатные семейства, и с тех пор его потомки никогда никому не уступали своих владений. Справа, выше по улице, в Рэд-Мэнор, живёт старая миссис Остен. Она… – мадам Ульм заколебалась.

– Не волнуйтесь. Это всё сугубо между нами.

– Старая ведьма, – гневно выдохнула хозяйка Роуз-Холла. – Она пережила мужа и всех детей, кроме самой младшей дочери. Та по характеру – копия матушки. Это обедневший род, от прежнего величия у них только и осталось, что дом и сад, да ещё спесь. Миссис Остен разбил паралич, она не ходит и толком не говорит, так что дочь катает её по саду в коляске. Когда я впервые увидела их, мне стало их жаль – всё-таки заботиться о больном человеке, да ещё в возрасте… Я попыталась завязать знакомство, хотела предложить помощь. Но со мной говорили так, словно я нищенка из Лайонгейт, и пришла к их калитке просить милостыню!

– Ясно, – на губах Лайоша мелькнула его вечная лёгкая улыбка. Затем сыщик задумчиво потёр переносицу и спросил:

– А кто живёт напротив, через улицу?

– Это огромное владение принадлежит герцогу Скальфаро. Но он тут не бывает, дом стоит запертым. В саду, в сторожке, живёт привратник, который охраняет поместье и присматривает за садом.

– Вы хорошо осведомлены, – Шандор произнёс это как бы мимоходом, но мадам Ульм покраснела от смущения. Затем призналась:

– Благодаря Саре. Слуги дружелюбнее хозяев, они общаются друг с другом, а Сара рассказывает всё это мне. Первое время я надеялась, что знание соседей поможет нам хоть отчасти стать здесь своими, но…

Она не закончила, безнадёжно махнув рукой.

– А Роуз-Холл? Кому он принадлежал до вас?

– Доктору Меершталю.

Шандор слегка нахмурил брови.

– Что-то знакомое… Меершталь, Меершталь… Погодите. Это не он был автором первого проекта городского фуникулёра?

– Который оборвался прямо в день открытия, – кивнула мадам Ульм.

– Медик по образованию и механик-самоучка по призванию, – продолжал сыщик. – Но его ведь тогда, насколько мне помнится, не осудили? Я, правда, знаком с делом только по архивам.

– Не осудили. Суд пришёл к выводу, что виновником несчастья был подрядчик, поставивший некачественные стальные тросы. Хотя кое-кто утверждал, что проблема была в самом механизме – несколько тросов из-за ошибки проектировщика соскочили с барабана, их зажало в шестернях и разорвало как нитки.

– Откуда вы так много знаете об этом случае? – с любопытством поинтересовался Лайош.

– Моя тётя, старшая сестра моей матери, погибла на том самом фуникулёре. В нашей семье имя Меершталя произносилось не иначе как с проклятиями, – тихо пояснила мадам Ульм. – Ирония судьбы, правда? Я ведь не выбирала этот дом. Это был сюрприз, подарок мужа к нашей пятнадцатой годовщине свадьбы. Муж тоже не знал о прошлом поместья – он просто искал что-то на Овражках. Доктор умер, дом отошёл городу, и два года на него не могли найти покупателя, потому что многие ещё помнили о славе прежнего жильца. Странно. Ведь никто не боится пользоваться фуникулёром, который поставили взамен упавшего. Когда мы заявили о желании купить дом, в муниципалитете нам, конечно же, рассказали, кто им владел до нас. Ещё сказали, что после того несчастья доктор стал затворником – уволил всех слуг и жил в одиночестве, почти не показывался в городе. Занимался только своими механизмами да розами.

– Механизмами? – переспросил Шандор.

– Да. Тут в оранжерее стоит с десяток его автоматонов.

– Действующих? – решилась подать голос Виола, до того кропотливо записывавшая в блокнот все детали разговора.

– Не знаю. Мы так и не поняли, как они должны заводиться и что делать. Оставили их просто как статуи.

– Так это статуи?

– Да, и довольно неплохие. Металлические скульптуры. Наверное, они должны изображать нимф, или дриад. Если хотите, можем их осмотреть.

– Почему бы нет, – Шандор встал, мадам Ульм тоже – и тут же, вскрикнув, упала назад в кресло, дрожащей рукой указывая на тёмный прямоугольник двери, ведущей в коридор. Сыщик быстро обернулся: в слабом свете притушенных газовых ламп по коридору удалялась полупрозрачная фигура.

* * *

Лайош среагировал мгновенно, через секунду он уже был на пороге гостиной, но призрачный силуэт исчез бесследно. Сыщик пробежал по коридору в холл, но и в холле никого не оказалось.

– Мадемуазель Энне! – энергичный и деловитый, Шандор сейчас походил на туго сжатую пружину. – Встаньте здесь, наблюдайте за холлом. Сара! Возьмите лампу. Тут есть запертые двери? Тогда ключи от них тоже возьмите.

Горничная принесла керосиновую лампу и связку ключей, и они с сыщиком принялись методично обходить одно за другим все помещения, выходившие в коридор между холлом и гостиной. Однако ни в столовой, ни в буфетной, ни в двух небольших чуланах никого не оказалось. Последние три комнаты к тому же были заперты, хотя Шандора этот факт, казалось, нисколько не смутил.

После осмотра он попросил всех трёх женщин вернуться в гостиную, а сам, забрав у Сары лампу, ещё некоторое время обходил помещения, по нескольку минут задерживаясь в каждом из них. Наконец сыщик вернулся