Не вытерпев, я спросила у сидевшей подле меня Мод Блуаской:

— А ваш протеже, дорогая, намерен ли принять участие в рыцарских игрищах или явился только, чтобы продемонстрировать свою выправку и коня?

Мод лукаво поглядела на меня, отводя в сторону развевающуюся длинную вуаль.

— Уж не надеетесь ли вы, милая, подарить ему ваш шарф? Чтож после ваших уединенных прогулок по переходам дворца, это вполне объяснимо.

Я лишь подумала, что слухи обо мне и Эдгаре уже идут. Браво, Генри Винчестер! Хоть какая-то польза от тебя.

Но вскоре я перестала думать и о бывшем любовнике и о будущем муже. Я увлеклась.

Турнир — вот поистине захватывающее зрелище! Гром труб, бешеная скачка, удар!.. Как ловко сражался мой брат Глочестер! Как великолепен был Валеран де Мелен. А Теофиль д'Амбрей!.. Я даже пожалела, что не дала ему хоть что-нибудь, когда даже мой отец не удержался и зааплодировал ему.

— Твой рыцарь, Бэртрада, стоящий парень. Бьет, что камень пущенный из баллисты.

И конечно был великолепен Гуго Бигод. Первый кровавый поединок выиграл именно он. Когда их с противником копья сломались и они взялись за мечи, Бигод был просто восхитителен! Потом его противник рухнул весь в крови… Ах, что я говорю! Уже в следующем бою Теофиль пробил одного рыцаря из свиты Вермандуа копьем насквозь и даже сорвал с лошади, держа на древке копья, как жука наколотого на булавку!.. Элионоре Блуаской даже стало плохо и она облевала свою великолепную кунью шубку.

А вот Ральфу де Брийару не повезло, его ловко сбил с лошади один из рыцарей-храмовников.

И тут я заметила, что Эдгар стоит совсем рядом, за креслом Мод, и что-то говорит им со Стэфаном. Я так занервничала, что даже скомкала малиновый шарф, приготовленный для него. Ах, подойдет ли ко мне Эдгар?

Он подошел.

— Мое почтение прекрасной принцессе.

Я улыбнулась как можно нежнее.

— Отчего бы и вам, сэр, не попытать удачу на ристалище?

— Конечно, миледи. Я только ожидаю, когда останутся наиболее достойные из противников.

— Вы столь уверены в себе? Что ж, в таком случае я ничем не рискую отдавая вам свой шарф.

В какой-то миг я опасалась, что прекрасный тамплиер откажется. Но он лишь молча преклонил колено и коснулся губами моей руки в знак признательности. И какое мне было дело какими взглядами обменивались окружающие? Я выбрала его своим рыцарем — и точка!

Но как же возмутились Бигод и Теофиль! Гуго тут же вызвал Эдгара на бой. И какой бой! Дважды они ломали копья и судьи, признав их равными, велели взяться за мечи. Но в конце концов, Бигод был побежден. Мне даже стало его жаль, таким обескураженным он покидал арену. Но все же мне показалось, что Эдгар его пощадил. Он ведь мог сбросить его через барьер, но он лишь прижал его лошадью к ограде ограничившись тем, что лишил меча.

А Теофиль! Он так и вылетел из седла при ударе. Кто бы мог подумать, что такой боец, как Тео… Но Эдгар, видя мощь Теофиля, бил его прямо в голову. Очень сложный удар, особенно, когда лошадь несется на полном скаку. И выдержать его просто не возможно.

Когда же точно таким ударом Эдгар выбил Роберта Глочестера, я даже испугалась. Видела, как нахмурился отец. Сакс Эдгар осмелился победить на турнире его признанного любимца!

— Я не мог поступить иначе, миледи, — говорил вечером на пиру мой храмовник. — У меня ведь был ваш шарф и я должен был сражаться в вашу честь.

Ах, тресни моя шнуровка, если это не был день моего триумфа. Эдгар вошел в пятерку лучших рыцарей, и когда герольды известили имя его дамы, я простила ему даже победу над Глочестером. И конечно же постаралась примирить его с отцом. Я была дамой этого крестоносца, имела полное право не отпускать его от себя весь вечер. Мы даже танцевали в паре. И когда я спрашивала, откуда он знает модные па, он куртуазно ответил, что должен был выучить их, раз его дамой оказалась сама Бэртрада Нормандская. Каков льстец! Уж я то знаю, что рыцарь, побывавший при дворах Иерусалима, Венеции и Парижа, должен разбираться в тонкостях этикета и мод. Но все равно мне было приятно. А вечером я жадно расспрашивала фрейлин, какие слухи ходят о нас с Эдгаром при дворе. Самый смелый, что мы уже стали любовниками. Я даже онемела в первый миг. И вдруг с удивлением поняла, что не испытываю отвращения. Силы небесные! Мне не было противно! А значит я и в самом деле готова стать его любовницей. Нет, нет. Это не то, что мне нужно. Я решительно хотела стать его женой.

* * *

Впервые в жизни мы с Робертом только сухо раскланивались. Но мне было все равно. Помыслами моими владел только Эдгар. И я лезла из кожи, добиваясь расположения к нему отца. По крайней мере я не упустила случая заметить ему, что в Норфолкском графстве был бы желателен шериф-сакс.

С Эдгаром мы виделись часто, но не настолько часто, как мне хотелось. Я с досадой вновь и вновь замечала, что тамплиер пользуется успехом у женщин. А так как среди них было немало таких, кто по положению был ближе к нему, чем дочь короля, то я опасалась, что он более серьезно отнесется к вниманию какой-либо из этих вертихвосток. Разумеется я его дама, но на дамах сердца не часто женятся. И как же я злилась, когда видела его в окружении других леди. Чертов полумонах! Умеет же он быть милым с ними. Я стала его ревновать. Но с ревностью только сильнее окрепло мое желание получить его для себя.

Чтобы быть ближе к Эдгару, я проводила много времени со Стэфаном и Мод. Эта пара наверняка догадывалась о причине моей неожиданной дружбы, но мне было плевать на их мысли. Зато мой брат Роберт превратно истолковал мое неожиданное сближение с Блуаской четой. И немудрено, что стал так сух со мною. Его же отношения со Стэфаном стали едва ли не враждебными. Я подозревала, что это как-то связано с тем их разговором в лесу, но сколько не пыталась, так и не смогла проникнуть в их тайну.

Генрих Боклерк не вмешивался в такие размолвки при дворе. Он был уже не в том возрасте, чтобы утруждать себя мелкими интригами, даже если они касались его ближайших родственников. К тому же с приближением Великого поста гостившие при дворе вельможи начали постепенно разъезжаться. Что за радость оставаться при короле в нестерпимо скучные дни поста, когда одно богослужение сменяется другим, и им конца не видно!

Покинул двор в Руане и Вермандуа, предварительно обручившись с Элионорой Блуаской, о чем я нисколько не жалела. Единственное, чего я опасалась — что если и Эдгар уедет до того, как я все устрою. Понимал ли он на что направлено мое внимание к нему? Порой, когда я была особенно мила с ним, он глядел на меня с неким недоумением. Держался любезно, но неизменно почтительно. Черт бы побрал эту его почтительность! Если бы он был более дерзким, мне бы легче было все устроить. А так мне приходилось едва ли не бегать за ним. И если порой он окидывал меня с ног до головы вызывающим мужским взглядом, то дальше этого не шел, словно понимал, что мне не ровня и его заигрывание не более, чем дань куртуазному флирту. Но если он уедет…