Стася растерялась, не складывалось у нее в голове оказание помощи и какая-то карта.

— Я позже принесу, — слабо понимая, о какой карте вообще речь идет, прохрипела.

— Я не оказываю помощь в долг, — процедила женщина, развернувшись. — Покиньте кабинет, курсант! Вы пачкаете пол и разводите антисанитарию!

И хлопнула ладонью по кнопке на стене. Из-за аппаратов с жужжанием появился круглый мини робот и начал работать щупальцами, стирая капли крови с пола, отпаривая поверхность, полируя и одновременно отпихивая Стасю.

Та вышла.

Постояла, соображая, что делать и решившись, сама вправила носовые кости. Хруст, боль лишили на секунду сознания — Русанова сползла по стене, переводя дух, пытаясь справится с болью. В голове туман и тишина — мысли в разбег и ни одной дельной, связной.

И только минут через пять дошло: нужно в сан комнату, умыться холодной водой и остановить кровь. Холод, нужен холод.

Как добралась до своего этажа — не помнила, как ввалилась в уборную, сбивая робота уборщика — тоже. Рванула реле крана в сторону холодной воды и сунула под струю голову. Чуть пришла в себя, уставилась на свое отражение в мутной полировке пластиковых зеркал умывальника: "ничего… ничего. Все проходит и это пройдет. Надеюсь, дома знают, что здесь творится, передатчики работают и информация доставляется".

— Это всем нужно знать, ребята, — прошептала. — Спасите все святые мир от такой реальности…

Только чтобы такое не повторилось, не пришло к ним, она готова была умереть здесь. И вдруг четко поняла, почему ее послали, как и что собирать, разведывать — вот оно, разведка уже идет. Из самой гущи, из нормы жизни дома уже складывают пазлы этой реальности и анализируют полученные данные. А значит, будут знать, что делать, как предотвратить, в чем причина, каково следствие и последствие. И можно быть уверенной — не допустят.

— Работайте, ребята, я помогу. Сколько надо — останусь.

И запрокинув голову начала смачивать холодной водой переносицу, чтобы остановить кровь.

Казаков снял наушник и откинул. Спецы молча смотрели на него, у капитана Лавричева, что вел это дело, глаза огромными стали:

— Вытащить.

— Нельзя, — тихо отрезал полковник Шульгин, непосредственный начальник службы Оуроборо. Казаков прошелся по кабинету, поглядывая на него. Тот словно ждал решение Казакова, наблюдал за ним.

— Но если скажешь…

— Нет, — отрезал отворачиваясь.

Шульгин кивнул.

Пусть это останется на их совести, но задание должно быть выполнено. Данных слишком мало, а для сравнительного анализа и вовсе нет. Альфа два и три вышли из строя и только благодаря альфа один они знают, что ребята живы, но испорчена техника. И пока ее пытаются восстановить, собрать сведения в других районах и плоскостях, альфа четыре, должна потерпеть. А с ней и они.

Все что происходит, имеет огромное значение и для будущего и для настоящего. Возможно, человечество стоит на гране прорыва к настоящей свободе и осознанию своего назначения. И дело даже не в научной ценности полученных материалов, а в уверенности, что четкий, зафиксированный путь, выбранный для этой реальности — правильный, и все не зря.

Как узнать поворотные точки, чреватые для человечества сменой направления, как понять какое направление верно, как узнать, как вообще произошел человек, почему и зачем, как занять место среди массы миров, систем и сущностей на равных и на гармоничной основе взаимодействий?

Прецедентов не было. Не было возможностей для исследований. Не было синхронизации и пути перехода. Освоенная лента времени и пространства стала узкой, все его многообразие и простор стал мал для осознания. Человек вырос из него и захотел понять, что там за гранью, какова его роль, его место в этой глобальной системе? Не вселенная как представительница космических просторов привлекала внимание, а вселенная иного плана, вселенная миров и параллельностей. И появился шанс.

Так случилось, что Станислава Русанова послужила и опорной точкой и толчком и способом использовать этот шанс, продвинуться, пойти дальше. Вооружиться не техническими средствами, но знаниями.

— Пионерам всегда тяжело. Именно они собирают львиную дозу "шишек", — заметил Шульгин. — Но факт, что такие появляются, факт, что их немного. И факт, что мы до сих пор не знаем систему их появления, причину, следствие, взаимосвязь с поворотными точками, мирами. А в этом что-то есть. Теория случайности, доказанная Пиергофом гласит, что случайность дитя закономерности. Как мы еще проверим, проведем настолько масштабный эксперимент? Твой капитан выдает очень интересные данные. Показатели психофизического и энергетического состояния очень любопытны. Это уникальный материал, который поможет разрешить массу вопросов.

— Не уговаривай, я понимаю, — кивнул Казаков. — Но девочку мою вытащи! — пригрозил пальцем.

— Я еще ни одного не оставил, — даже обиделся Шульгин.

— Извини. Держи меня в курсе, — вздохнул, задумчиво посмотрев на дисплей мониторов: держись Стася. — Ребята будут готовы уйти за группой в любой момент.

Шульгин отвел взгляд, промолчав.

Станислава остановила кровь, сполоснулась и сполоснула рубашку, посидела, приходя в себя и, пошла обратно на плац.

Занятия по контактному бою без оружия подходили к концу. Чиж уложил Яна, придержал почти нежно в падении, чтобы тот не сильно зашибся. И в тот же миг почувствовал удушье. Его словно схватили за горло стальные клешни. Мужчина рухнул рядом с напарником, захрипел, пытаясь избавиться от невидимого душителя.

Пацавичус понять не мог, что происходит, затряс Николая:

— Ты чего?! Чего?!

Иштван рванул к нему, Сван кинув гантели ринулся на помощь. Иван же замер и медленно повернул голову в сторону Стаси. Та стояла за стеклом зала и невидяще, ненавидяще смотрела на Чижа. Каменное, отстраненное лицо и жуткий взгляд сказал больше, чем слова. Федорович инстинктивно шагнул к женщине, загораживая собой вид на бойцов, в частности на Николая. Взгляд Русановой уперся в лицо Федоровича и смягчился. Женщина очнулась, тряхнула волосами и, настороженно покосившись на капитана, повернулась и отошла в сторону раздевалки.

Иван белый от ярости и понимания, какую бомбу ему подсунули, посмотрел через плечо на ребят. Чиж уже не хрипел — отпустило. Пытался отдышаться и оттирал кровь, которая пошла из носа от напряжения. Ян придерживал его за плечи, Иштван вытащил гемогубку из аптечки и приложил к переносице. Сван уперев руки в бока стоял и смотрел на ребят сверху вниз, потом уставился на капитана:

— Какого черта? — прошипел и было видно, что-то мелькнуло у него, но не оформилось в догадку.

Федорович не знал, что ответить, чтобы придумать такое. Да и не хотелось придумывать, если честно. Но правду говорить нельзя.

Мужчина осел на скамью, потер затылок и постановил устало: