На глазах у толпы бандит зарезал человека. Не смейте называть его преступником! Преступником может назвать только суд. А пока он — «подозреваемый». Подозреваемый, ты понял, блять? Может, его дружки убьют и запугают всех свидетелей и присяжных, подкупят судью — и наш бандит выйдет на свободу, объявленный невиновным. Вы что, мало о таком слышали?

Нельзя сказать, что женщина слабее мужчины — и физически, и в математике, скажем. Что нормальному мужику омерзителен гомосексуализм. Что негры и близко не равны китайцам по старательности, способности учиться, законопослушности, трудолюбию, да просто по уму, еб твою мать! Хотя все это отлично знают.

Солдату запрещено испытывать ненависть к врагу! — вот до чего дошли наши правящие пидарасы! О, убивать только в самом крайнем случае, когда враг уже приготовился убить тебя — иначе тебя же обвинят в убийстве, в «превышении необходимой силы»! Но не смей издеваться над врагом, бить пленного, обоссать труп того, кто только что убил твоих друзей — это плохо, это преступление, надругательство над человечностью, тебя отдадут под суд, ты понял?! Воюй спокойно, гуманно, без эмоций: убивай с сожалением и сочувствием! — требуют политкорректные кретины.

Террорист не сознается, куда заложил бомбу, она убьет сотни невинных — о, но его нельзя пытать, как вы можете думать о таком зверстве! Захваченных террористов нельзя тут же пристрелить — о, что вы, какой ужас, у них же права человека! Вот они грозят убить заложников, если не выпустят из тюрьмы их товарищей-террористов — и вместо того, чтобы тут же, под телекамеры, расстрелять всех этих «товарищей», кровавых собак, с ними еще ведут переговоры!

Вы чувствуете? Весь праведный гнев, всю святую ненависть к убийцам, преступником, извергам — людям запретили даже высказывать, даже чувствовать запрещают! Весь негатив загоняют внутрь, не позволяют ему реализоваться в нужном направлении.

Но это еще не все. Дальше, дальше, дальше!

Старика нельзя назвать стариком — только «человек пожилого возраста». Толстуху нельзя назвать толстухой, упаси бог! — она «бодипозитивная». Слепого запрещено называть слепым — он «слабовидящий». Блять, так слабо, что вообще уже ни хуя не видящий, но — «слабо». Инвалид? как вы смеете! — «человек с ограниченными возможностями». Олигофрен, мудак! — ничего подобного: «с отставанием умственного развития». Несчастные слабоумные дети — с аутизмом, идиотией, рассеянным вниманием: «особенные» дети. Вы поняли, ебать вас всех в рот?! Не Моцарт, не Решевский, не вундеркинды — а слабоумные и уроды теперь «особенные». Извращенцы? — «представители сексуальных меньшинств». Да он свою швабру ебет — и представитель меньшинств. Мудак объявил себя женщиной — и пошел в женский душ: молодец, а! И суд его защитит! А если ему там женщина даст ногой по яйцам — ее под суд.

И уже ничего нельзя. Ребята, вдумайтесь: уже! — ничего! — нельзя! Нельзя сказать, что черные стали злобными расистами. Что никакая Русалочка, никакая Золушка, никакие викинги, еб вашу мать!!! — никогда не были черными!!! Что мошенников пора вешать на фонарях, насильников кастрировать, бандитов расстреливать на месте, что пора называть вещи своими именами и вводить опять шерифское право! — ничего этого нельзя сказать!

Я слышу, что вы все это знаете! Но чуть дальше, подумаем чуть дальше.

Первое, что я вам скажу. Человеку, ребята, агрессия свойственная в принципе. Имманентно присуща, так сказать. Необходимое зло, как сказал один ученый… что? Конрад Лоренц его звали, немец, да, вернее австриец. Агрессия нужна — чтобы защитить свою женщину, свой дом и участок, чтобы перегрызть горло тому, кто хочет ограбить тебя и забрать твое добро, а такие желающие всегда найдутся. Особенно, мужики, вы все знаете, в юности, в молодости подраться — святое дело. Кровь кипит, кулаки чешутся! Почему? Потому что юность — время отвоевать у жизни свой участок, свою женщину, свой кусок добычи, свое место у костра. А желающих всегда больше, чем хороших кусков и красивых женщин. Верно я говорю?

Поэтому дерутся в тюрьме. Поэтому дерутся в армии. Делить нечего, а толпа молодых здоровых мужиков скучена на крошечном пространстве. Вот они и дерутся — им инстинкт диктует выяснить, кто здоровее, кто рулить будет.

А если драться вообще запретить — ну, под страхом смертной казни? Так самых темпераментных и горячих просто трясти будет — к чему бы приебаться, на ком и на чем злость сорвать? Ты его кинь в бой — классный солдат будет! А если агрессию девать некуда? Она выход ищет.

А теперь второе. Слово правды. Великое это дело, ребята — слово правды. Человек — он почему хочет говорить вообще-то правду? Да потому что ему надо видеть мир таким, какой он на самом деле — чтобы правильно поступать. Вот как волк или кролик, скажем. Волк должен чуять, где кролик — чтоб поймать, иначе с голоду помрет. А кролик — чуять волка: спрятаться, удрать, иначе не выживет. Волк должен чуять медведя или росомаху — а то его покалечат, а еду отберут. А кролик не должен жрать ядовитую траву. И каждый должен чуять свою самку, и видеть, где можно скрыться, и так далее.

Вот человеку — тоже нужна правда. Необходима. Чтобы знать, кто ему друг, а кто враг. Где ждет хорошая работа, а где бесплатное рабство. Где приласкают, а где набьют морду. И вообще: на улице дождь или солнце, что надевать, да?

Но! Но, ребята. Говорить правду всегда и всю — невозможно, конечно. Нельзя сказать начальнику, что он сволочь, коллеге — что дурак, любовнице — что стерва, соседке — что жирная уродина. Не то тебе самому столько правды про тебя скажут, что хоть на кладбище ползи. То есть — вежливость. Говорить людям приятное про них и не говорить про их недостатки уж слишком-то прямо. И это нас уже раздражает, верно? Но если в ответ на сладкую вежливость тебе улыбаются и тоже говорят комплименты — тебе, вроде, и самому приятнее жить, верно?

Но все хорошо в меру. А меру наши идиоты давно забыли.

С одной стороны — запрещено проявлять насилие по любому поводу. У тебя все кипит внутри, кровь глаза аж застилает — а убийцу не тронь! Вора не тронь! Напавшего на тебя — не бей сильно, а то сам виноват будешь! Тебя оскорбляют — молчи, если это негр или пидор, они же у нас угнетенные, имеют право срать на тебя. Агрессия, самозащита, защита порядка и страны — тебе запрещена! Объявлена преступной и гнусной.

И правда тебе запрещена. Урод не урод, дурак не дурак, паразит не паразит, извращенец не извращенец. Молчи, не то вылетишь отовсюду, да еще посадят.

И вот мы подошли к удивительному результату. Дикому, кретинскому, небывалому вообще в истории. Люди раздражены, потому что невыпущенная агрессия копится под гнетом. Людям осточертела ложь, потому что жизненный инстинкт требует правды: как там оно все устроено на самом деле, как жить в этом обществе, в окружающем мире? А тебе говорят: живи по нашей лжи — и будет тебе хорошо! Наша ложь — это и есть правда! Примем тебя, устроим, обласкаем и обеспечим.

И в этой ситуации, когда все преступления, все пороки, все опасности для жизни нашей — строго запрещено направлять на них агрессию. И на ложь запрещено направлять агрессию, а надо принимать ее как правду. И все это раздражает. Куда раздражение все, агрессию всю выплеснуть?! Некуда!