Себастьян всё ещё медлил, стоял, подбрасывал свой мяч.

«Уходи же! Прошу тебя!» – не поворачивая головы и крепко зажмурив глаза, мысленно просила Мария. Спустя несколько секунд раздались шаги Себастьяна, он побежал к поджидавшим его товарищам.

Только теперь Мария открыла глаза. Никто из ребят не обращал больше на неё внимания, все снова принялись играть. Она открыла свою книгу, но не могла сосредоточиться, ни строчки не могла прочесть.

Входная дверь их подъезда открылась, причём так резко, что Мария даже книгу свою выронила от неожиданности. Из двери показался мужчина средних лет. Мадам Фортуна раздвинула на своём окне шторы и сквозь мутное стекло взглянула на Марию. Затем неоновая вывеска перестала жужжать и погасла.

На следующее утро Мария раздвинула тяжёлые шторы, и сквозь окна в душную гостиную хлынул солнечный свет. В его лучах плавали пылинки, медленно, словно снежинки, опускаясь на ломберный столик, покрытый пёстрой, в потёках застывшего свечного парафина, скатертью. Садились пылинки и на два приставленных к столику складных стула, и на клетку Гудини, пол которой был усыпан кожурой от семечек, перьями и птичьим помётом.

Мария не понимала, почему мать никогда сама не чистит клетку – ведь это же, в конце концов, её попугай!

Мария вытащила Гудини из клетки, погладила его по головке, скормила ему несколько семян.

– Это ненадолго, – успокоила она попугая. – Пара минут, и я верну тебя в клетку. Чистую.

Она пересадила Гудини в сторонку, добавила нашатырного спирта в ведёрко с водой, закашлялась, вдохнув ненароком резкий, раздражающий запах. Затем вымела метёлкой из клетки весь мусор и принялась драить железной мочалкой прутья клетки, морщась от противного скрежета, с которым металл тёрся о металл.

Всё это Мария старалась проделать как можно быстрее, помня, как разъедает кожу на пальцах смесь воды с нашатырём. Прислушалась, желая услышать, о чём разговаривает с мистером Фоксом её мать в соседней комнате, но вместо этого услышала глухие удары за окном.

Блямс! Бумс! Шмякс!

Кто-то колотил мячом в стенку дома.

Мария бросила тряпку, метёлку и выглянула в окно. Сквозь рябое и мутное стекло увидела стоящего возле их крыльца Себастьяна в его неизменной красной бейсболке. Он неуклюже пинал резиновый мяч. Неуклюже, но очень старательно. Мария пригнулась и стала смотреть на него из-за птичьей клетки, сквозь её вертикальные прутики, но Себастьян каким-то образом догадался, что она видит его, – остановился, сверкнул щербатой улыбкой и приветственно помахал рукой.

Поддразнивал её? Или просто хотел поздороваться? Да кто ж его знает!

Скрипнули ворота в ограждающем дом заборе, Себастьян оглянулся, перестал бить по мячу и отошёл в сторонку, а к крыльцу уже направлялась миссис Фишер. Она ласково улыбнулась Себастьяну, проходя мимо него, и начала подниматься на крыльцо.

Мария очнулась, спохватилась, засуетилась.

Дззз! Дззз! – задребезжал дверной звонок.

Вдова вернулась, чтобы ещё раз поговорить со своим покойным мужем! Это значит – свистать всех наверх! Мария закинула на кухню ведёрко и метёлку.

Дззз! Дззз!

Ещё секунда, и Мария уже рухнула на матрас в своей кладовке. Захлопнула за собой дверь, прижала глаз к отверстию в решётке.

Раздались шаги, щёлкнул дверной замок.

– Какого чёрта… – раздражённо рявкнула мадам Фортуна, но, увидев, кто пришёл, моментально сменила тон. – О… я хотела сказать, что очень рада вас видеть, моя дорогая миссис Фишер. Прошу вас, заходите, добро пожаловать!

– Мадам Фортуна, – сказала миссис Фишер, – я вот всё думала о просьбе моего покойного мужа…

– Продолжайте, – кивнула мадам Фортуна, сложив на груди руки.

– Пр-родолжайте! Пр-родолжайте! – подхватил Гудини.

– И если вы не возражаете, хотела бы ещё раз поговорить с ним.

Мадам Фортуна сделала глубокомысленное лицо и ответила, поправляя тюрбан у себя на голове:

– Я знала, что вы опять придёте, я ждала вас. Проходите в гостиную, и я постараюсь вызвать дух вашего мужа.

Миссис Фишер на цыпочках вошла в прихожую и осторожно прикрыла за собою дверь.

В гостиной мадам Фортуна первым делом задёрнула плотные шторы, затем чиркнула спичкой, зажигая свечу, осветившую своим тёплым жёлтым светом лица обеих женщин. Всё это время мадам Фортуна передвигалась, пятясь назад, чтобы скрыть своей юбкой вентиляционную решётку в кладовке Марии.

Тук, тук, тук.

Это был сигнал, который подавала своей дочери мадам Фортуна, и означал он: «Внимание! Приступаем к работе!»

– Мистер Фишер где-то здесь, поблизости, я очень сильно чувствую его присутствие, – начала мадам Фортуна, после чего перешла на шёпот. – Присаживайтесь к столу.

Миссис Фишер опустилась на стул, а мадам Фортуна отправила Гудини в его клетку, хлопнула в ладоши и громко воскликнула, вскинув обе руки у себя над головой:

– Тишина! Мне необходима полная тишина, чтобы установить контакт с миром мёртвых!

Миссис Фишер закрыла глаза и испуганно замерла на своём стуле. В комнате стало совершенно тихо.

– Дух покойного Роберта Фишера, – низким замогильным голосом завела «ясновидящая». – Я вызываю тебя и прошу подойти к этому столу по просьбе твоей жены, желающей поговорить с тобой один последний раз.

В своей кладовке Мария почувствовала дуновение холодного ветерка, коснувшегося её затылка, и поняла, что это явился Эдвард.

– Ну, ты чего? Некогда мне сейчас, работать надо! – отмахнулась она, не отрываясь от решётки.

Дождалась, когда мистер Фокс начнёт стучать по трубам и издавать стоны, и быстро включила вентилятор.

Хотя Мария нырнула вниз, открывая дорогу струе воздуха из вентилятора, обдувавший её саму морозный ветерок не исчез, продолжал холодить лицо.

– Эдвард, ты что, не видишь, что я занята? – шепнула Мария, нащупывая, тем не менее, на полу бумагу и ручку. Было понятно, что Эдвард не отстанет, и, очевидно, хочет сказать ей что-то важное.

Бум!

Мария замерла.

Это, должно быть, стукнула о столик голова «впавшей в транс» мадам Фортуны. Мария моментально выключила вентилятор, схватила шариковую ручку, приложила её к бумаге и чуть слышно выдохнула.

– Ну, давай, говори. Только по-быстрому, ладно?

Эдвард медлить не стал и тут же принялся водить рукой Марии. Затем всё закончилось. Шариковая ручка вывалилась из пальцев Марии. Она открыла глаза и прочитала: