– Вообще-то ночью должна быть луна, – сказала себе Глаша, – и звёзды. Куда это они подевались?

Глаша перевернулась на другой бок и закрыла глаза.

Но заснуть уже не могла. Слишком она переволновалась.

В голове всплывали картинки прошедшего вечера: как Федя капризничал и боялся душа, а они с Гришей его уговаривали не отворачивать мордочку и не брыкаться, как потом поили чистого и насухо вытертого жирафа консервированным сгущённым молоком, как их поманила Элеонора и показала в щёлку на Мелинду, которая после недолгого отдыха воспряла и теперь прямо посреди спальни отрабатывала балетные па – легко приседала в ПЛИЕ, задирала ногу в БАТМАНЕ, а потом вдруг – ах! – и растянулась в шпагате, посылая воздушные поцелуи в сторону двери, за которой собрались зрители. Они зааплодировали, а тут как раз пришли папа с мамой из гостей, и мама преподнесла Мелинде букет белых зимних хризантем, который они купили по дороге.

– Мои любимые цветы! – поблагодарила Мелинда. – Они так похожи на балетную пачку!

– Пачку чего? – спросил Гриша.

– Это платье у балерин так называется, – объяснила мама.

Потом пили чай, и уже почти сквозь сон Глаша слышала, как прощаются Никанор и Мелинда, увозя коляску с крепко спящими близнецами, и как они торопятся, потому что уже давно пора выгуливать Линду, она, наверное, заждалась.

Ещё Глаша подумала о том, что завтра они с родителями пойдут на ёлку и Дед Мороз опять будет искать Снегурочку и просить детей позвать её, а потом найдёт свою внучку и всем на радостях подарит конфеты.

Она стала уже вновь засыпать под эти приятные мысли, как вдруг услышала громкий стон.

– Федя! – Гриша вскочил на ноги, будто и не спал.

Глаша тоже слезла с кровати.

Загорелось бра. В комнату вошла Элеонора.

Федя лежал под объеденной пальмой, распластавшись по полу и вытянув шею. Он тяжело дышал и не поднимал головы с полуприкрытыми глазами.

– Может, ничего? – спросил Гриша и с надеждой посмотрел на Элеонору. – Может, он просто скучает по Африке?

– Это всё из-за пальмы! – с досадой сказала Глаша и пнула кадку босой ногой.

– Надень тапочки! – приказала Элеонора.

Она потрогала жирафу нос и огорчённо покачала головой.

– Федя заболел. У него жар!

Глаша и Гриша присели на корточки рядом с жирафом.

– Отойдите! – сказала Элеонора. – Может быть, это заразное. Идите в нашу комнату.

В дверях уже стояли Максимилиан, мама и папа.

Мама взяла за руку Глашу, а папа – Гришу.

Максимилиан подошёл к Элеоноре.

– А что будет с Федей? – дрожащим голосом спросила Глаша.

Глаза её были полны слёз.

Гриша сдерживался, но из последних сил.

– Мы вызовем ему врача, – сказала Элеонора.

– Жирафьего? – уточнил Гриша.

– Звериного, – ответила Элеонора. – Ветеринара.

– Лучшего! И немедленно! – воскликнул Максимилиан и с решительным видом подтянул старые пижамные штаны в жёлто-голубую полоску.

Ветеринара удалось вызвать только утром – с большим трудом, через дежурную лечебницу. Потому что второго января все обычные поликлиники для животных не работали.

Зато доктор был очень хороший – старенький, седой, видно, что опытный! Грише и Глаше он сразу понравился. А главное, он вовремя пришёл – Феде было уже совсем худо!

Жираф тяжело дышал и почти не открывал глаз. Элеонора укрыла его своей шалью и принесла в бутылке чай с малиновым вареньем. Федя с трудом сделал два глотка и больше не смог.

Все в отчаянии смотрели на больного жирафа.

– Ну, здравствуйте! С Новым годом! Где тут можно помыть руки? – спросил врач прямо с порога. – А то я с улицы. К больным зверятам – только с чистыми руками!

Всем сразу стало легче. Потому что все поверили, что этот доктор Феде поможет.

– Вы, наверное, ещё никогда жирафов не лечили? – спросила мама, подавая чистое полотенце. – У всех ведь кошки или собаки. А у нас жираф.

– Скажите на милость! – удивился доктор. – Нет, подумайте только – у них жираф! Эка невидаль! А крокодила не хотите?

– Не хочу, – сказала мама, отступая назад.

– А варана?

Мама подумала и помотала головой.

– А бегемота?

Тут уже и папа замотал головой.

Доктор засмеялся:

– Жираф! Нашли чем удивить. Я и тигров лечил! И слонов!

– А медведей? – спросил Гриша.

Доктор вдруг опустил голову и густо покраснел.

– Только бурых, – прошептал он. – Белых пока не доводилось. Не было ещё такого случая в моей практике.

– Не отчаивайтесь! – сказал папа. – Мы как раз сейчас готовим новую экспедицию на Северный полюс!

Доктор посмотрел на папу с интересом.

– Вы, наверное, Айболит? – спросила Глаша. – Вы были в Африке?

– Нет, Айболит – это мой дедушка. – Доктор тщательно вымыл и насухо вытер руки. – Он действительно какое-то время практиковал в Африке. Нуте-с, я готов. Показывайте пациента!

И все пошли в детскую.

– Интереснейший случай! – сказал доктор, осмотрев Федю. – Так, значит, вы говорите, он разморозился из гуся? Вернее сказать, молодой жираф по ошибке попал, видимо, в рефрижератор с гусями и заморозился там, и никто этого не заметил в силу очевидного сходства новорождённого жирафа с ощипанным гусём, а затем – он оттаял и оказался живым жирафом! Чрезвычайно любопытный казус, косвенно описанный в литературе, но скорее не специально медицинской!

– А что с Федей? – спросила Элеонора.

– Двусторонняя пневмония! – ответил доктор. – Интересно… пожалуй, это тема для доклада на международном симпозиуме!

– Ничего себе «интересно»! – сказала мама. – Воспаление лёгких. Двустороннее!

– Так я и знала, – вздохнула Элеонора. – Он простудился на прогулке! Всё-таки он был недостаточно тепло укутан.

– Видите ли, – сказал доктор. – Не забывайте про его анамнез!

Глаша и Гриша с недоумением переглянулись.

– Про историю болезни, – подсказала мама. – Это такое медицинское слово!

Доктор кивнул и с увлечением продолжал:

– Скорее всего, он простудился ещё в холодильнике. Шутка ли! Глубокая заморозка! Но поначалу болезнь дремала. Она как бы ещё не разморозилась. Ну, а когда вы его повели гулять и он снова переохладился, это подтолкнуло болезнь и ускорило процесс её развития.