Дядя Теймур не противился. Он был ужасно рад, что за дело берется такой важняк, как я, и согласился влет. Единственное, о чем он настойчиво напоминал, это о деликатности поручения. Чарик был совсем не рад и напоминал об осторожности.

Я заверил племянника, что буду осторожен, как комар, доживший до старости. Я заверил дядю, что буду деликатен, как троекратный «Стой, кто идёт?».

Мы ударили по рукам.

Этот Петрович ничем не напоминал старого морского волка. Скорее, он был похож на пожилую морскую лошадь. Постепенно мы с ним нашли общий язык.

От имени Петрович наотрез отказался, как дядя Теймур от отчества.

— Да брось ты, Эдуардыч! Не разводи церемоний. Зови меня Петрович или чиф — так привычнее.

Что-то такое мне Ленка, помнится, говорила про чифа. Уж не одно ли учебное заведение они заканчивали?

Мы присели в небольшом, напичканном техникой кабинете, где подчеркнуто деловая девушка удостоила меня чашки кофе. Петровича не удостоила.

— Значит, ты, Эдуардыч, к морю раньше никакого отношения не имел?

— Не имел, — скромно подтвердил я.

— Тяжело тебе будет матросом, — сочувственно вздохнул Петрович. — Надо хотя бы основную терминологию запомнить, а времени у нас не так уж много. Английские команды не знаешь, конечно?

— Ничего, прорвемся! — объявил я беспечно. — Свистать всех наверх — значит, на работу, а полундра — с работы. Запомню. И команды знаю: Ливерпуль, Арсенал, Манчестер Юнайтед…

Петрович выдвинул вперед длинные прокуренные зубы и заржал.

Я ржать не стал — я по делу пришел. Поэтому подумал: а так ли уж неправ был Чарик относительно этого Петровича?

— Ох да не сердись ты, Эдуардыч! Я тебя о других командах спросил. О тех, которые лоцман рулевому подает. Я вот тебе несколько книжек приготовил, почитай до отъезда. Дня три-четыре у тебя есть — они должны были завтра в Карачи прийти, но у Мальдив в циклоне задержались, обороты сбросили. Были бы в грузу — еще ничего, а в балласте — только штевнем на волну.

— О'кей, Петрович, — ответил я, — ни черта из твоей тирады не понял, но идея схвачена. Почитаю.

— Почитай, почитай…

Петрович заметно скис, потом махнул рукой, хлопнул меня по плечу и снова воодушевился.

— Слушай, а давай тебе погружение устроим?

— А вот этого не надо, — сдержанно сказал я. — Не люблю я всякие крещения, протаскивание под килем, засовывание в бочку и так далее. Я в море не на всю жизнь собрался, обойдусь без экзотики.

— Я о погружении в живую среду говорю, Эдуардыч, — разъяснил Петрович уже без предварительного ржания. — Максимум полезной информации за минимальный срок. А насчет всей жизни… — Он вздохнул. — Ой, не зарекайся, Эдуардыч, смотри, заманит…

— Кто заманит?

— Да мало ли кто! Нимфы или сирены, например.

— Сирены пусть пожарников заманивают. Я лучше в среду погружусь на минимальный срок. Как это сделать?

Петрович посмотрел на меня долгим пристальным взглядом, как будто отыскивая признаки разума, и с сомнением покачал головой.

— Сделать это можно просто и не откладывая. Я тебя отвезу к настоящим кашалотам, обросшим ракушками от пяток до темечка. Посидим, Эдуардыч, пообщаемся. Ты насчет водки как? На счёт много водки, я имею в виду.

— Для дела буду. Только давай, Петрович, заранее прикинем диспозицию: что мне молоть, как представиться?

Петрович снова покачал головой.

— Специально знакомиться не надо, Эдуардыч, там другие мерки. Вот представь: встречаются два незнакомых человека, слово за слово, выясняют — один, допустим, на «Краснограде» в восьмидесятых два года без отпуска просидел, другой на этом же «Краснограде» пять лет спустя два дня с подсмены вахты стоял. И все, они могут друг у друга имени не спросить, но потом при встрече будут говорить: «А это мой кореш с Краснограда». И про тебя скажут: «С этим корефаном мы вместе на биче сидели». Уловил суть, Эдуардыч? И молоть тебе ничего не надо. Сиди, пей и слушай. Слушать — это тоже искусство, понял?

— Всё ясно, Петрович, — сказал я. — Почти все. На биче — это что, без работы?

— Ну, в общем, да. А в частности, это место, куда мы поедем. Бич-отель, на Двинской.

Во мне снова всколыхнулись подозрения. Что-то все слишком просто у этого Петровича получается. Он явно загорелся идеей погрузить меня в водку в каком-то логове. К тому же я никогда не слышал про этот Бич-отель.

— А пока, Эдуардыч, — как ни в чём не бывало заявил Петрович, — спрашивай все, что тебя интересует. Вечером будет не до этого, а завтра нас с тобой, кроме пива, ничего интересовать не будет. Это я тебе гарантирую. Надо ещё дядю Теймура предупредить.

Интересовало меня многое, но я выделил основное. Петрович отвечал обстоятельно, если некоторые мои вопросы его и задели, он не подал вида.

— Этот старпом мне знаком в такой же степени, как я тебе только что объяснял. Как-то я принимал у него дела, когда ещё был вторым помощником. Мы работали на «Бесталайн», работа с грузом в Африке сложная, но документы у него были в порядке, и отзывались о нём в экипаже хорошо. В этом году случайно встретились, и я предложил ему сходить на «Дяде Теймуре». До этого он делал контракт где-то у греков, но заработал одни неприятности.

— Неприятности? — переспросил я многозначительно.

Петрович коротко и шумно вздохнул. В его глазах промелькнула застарелая обида.

— Неприятности у греков зарабатывают как раз хорошие специалисты, Эдуардыч. И не только у греков, к сожалению. Специалист требует к себе уважения. Это далеко не всем нравится, а кадровиков, тех вообще наизнанку выворачивает.

— Значит, экипажу «Дяди Теймура» в этом плане повезло?

— Нам всем повезло. Поэтому я и не хочу, чтобы с пароходом что-нибудь случилось. Конечно, судно застраховано, но неизвестно, будет ли дядя Теймур продолжать деятельность в случае крупных неприятностей. Меня, Эдуардыч, шесть раз на капитана выдвигали и шесть раз отказывали. А если бы даже утвердили, все равно бы пешкой остался, а это еще противнее. На лбу у тебя вывеска горит, что ты — ферзь, а на самом деле — пешка. А тут у меня свобода, понимаешь? А где свобода, там и творчество.

— А почему отказывали, Петрович? — с надеждой спросил я.

— А я откуда знаю? Говорили, партком рубит. Да пошли они все! — Он решительно махнул рукой.

Ну надо же, какой неискренний Петрович! А я совсем было собрался ему окончательно поверить.

— Твоё появление на судне вполне естественно, Эдуардыч, — продолжал Петрович. — Когда я туда в прошлый раз летал, капитан намекнул, что экипаж маловат для такого судна. Да я это и сам знаю, действительно маловат. Вот мы и идём навстречу, посылаем ещё одного моряка. Они сейчас в Карачи возьмут рис на Западную Африку. Уже пять витков на этой линии сделали. В этот раз на Канары зайдете, недавно поступило такое предложение. Переходы с выгрузкой займут полтора-два месяца, что-нибудь да раскопаешь. Из Карачи, кстати; наркотики и оружие потоком идут. Если что-то с грузом мудрят, это не проглядишь, там одному старпому не управиться, наверняка и капитан, и ещё кто-нибудь в курсе. А если все-таки наркотики или оружие — ну, тут не мне тебя учить… Вот такие дела, Эдуардыч. Ну как, поехали?