Коля. Коля, давай перейдём к практической реализации нашего соглашения.

– Що? Что? – Коля весь ходил ходуном – с такой энергией Кирилл тряс его руку.

– Познакомь с девочками, Коля, – вмешался Сашка. – Давид, хватит. Отпусти его. И так напали.

– «Пуля дура, штык молодец!», «Солдат таков – встал и готов!» Мы по-суворовски, Шура. Коля, спасай.

– Ну, ладно. Ждите. Там на вахте Розалинда Теймуразовна, вы не очень-то. Скажу, что к двоюродной сестре. Зовут Светлана. Светлана Мельниченко, запоминайте. Первый этаж, комната 112. Если удачно, я рукой махну. Ну… если неудачно, выйду. Если понравитесь, девчонки её подмажут.

– Если понравимся?!

– Если понравитесь. К ним уже пытались лезть какие-то. Девчонки, если что, могут и накостылять. Спортсменки.

– Спортсменки. Первокурсницы… – промурлыкал Кирилл. Его серые глаза загорелись голубым светом. – Иди, Коля. Лети, голубь, лети. Ну что, Шура, попробуем изобразить умные и скромные лица лучших друзей девушек?

На счастье комбинаторов, дверь девчоночьего общежития приотворилась, и навстречу выполз изумлённый своим обжорством Лёвчик. Возвращаясь из женского в мужской мир, кот мужественно волочил брюхо по ступенькам вниз, когда его подхватили под пузо сильные руки. Кот тревожно стиснул челюсти, не желая расставаться с обедом, поэтому даже не мяукнул. Картина была идиллической – два приличных молодых человека посреди чистого двора нежно гладили пушистого котика (для верности держа того довольно крепко).

– Тяжёлый какой. Кил семь, – Сашка покачал на руках обречённо обвисшую зверюгу.

– Шура, – прошипел Кирилл с нежной улыбкой, – эта скотина только что слопала не меньше килограмма вкусной и полезной пищи, которая могла бы стать нашей. Так что он умнее нас, Шура. Обратный пример эволюции. Кот – царь природы. Покоритель женских сердец. Внимание, Шура, не расслабляемся, на нас смотрят.

В окне первого этажа показались три прелестные головки. Первокурсницы скептически рассматривали идиллию внизу. Второкурсники приветствовали их церемонными поклонами. Лёвчик было приоткрыл пасть, желая изъявить свой протест, но вспомнил о добыче, поэтому заткнулся. Получились две улыбки и одна кошачья гримаса.

Девичьи головки исчезли.

– Жестокая ирония судьбы, Шура… – начал было философствовать Кирилл, но тут в окне показался сияющий Колька и несколько раз махнул рукой. – Шура, мы спасены! На штурм Измаила! Ваше мурляйшество, не желаете опять прогуляться к девушкам?

Кот отрицательно замотал головой и жалобно выдавил:

– И-и-и…

– Не хочешь, как хочешь. Ладно, блохастый, вали к тёте Нюре.

Если бы Лёвчик не был обездвижен несколькими котлетами, он бы показал физикам «блохастого». Но, оказавшись на тёплом асфальте, он лишь постарался побыстрее убраться со двора, пока его не решили потискать ещё какие-нибудь умники.

– Ну что, Давид? Победа?

– И враг бежит, бежит, бежит! Вперёд, Шура, нас ждут великие дела!

И они, торжествуя, устремились на прорыв бастиона, где неусыпную оборону держала четырёхглазый аргус Розалинда Теймуразовна.

7

Ещё со времен Крымской войны блестящая знать Британской империи запомнила ошибочность фронтальной атаки лёгкой конницей укреплённых артиллерийских позиций защитников Севастополя. А ведь тоже – ликование, предвкушение, блеск расшитых мундиров, аристократические красавцы на роскошных конях… И точно так же, обманутые мягкостью ужасной Розы (поднявшей на лоб свои знаменитые очки, за что все поколения Техноложки её ласково звали Четырёхглазкой), разлетевшиеся по лестничным пролетам и сияющие улыбками Давыдов и Васильков, войдя в комнату 112, напоролись на четыре пары хитрых девичьих глаз.

– Здравствуйте, коллеги! – Кирилл был сама любезность.

– Здрасьте, – расшаркался Сашка, чуть робея.

– Здравствуйте, коллеги, – Тамара Войкова была самой старшей. Худая, несколько жилисто-пересушенная высокая шатенка, она втайне стеснялась своей чуть лошадиной улыбки, поэтому, несколько раз несчастливо влюбившись, крайне критически относилась к новым кавалерам. – Ну, чем вы нас побалуете?

– А? – сидевший в углу Колька открыл было рот, но четыре девушки одновременно ему улыбнулись и внимательно посмотрели на него. Четыре вежливые улыбки. Он всё понял и замолк камнем.

Физики несколько обалдели. Но Кирилл, надо отдать ему должное, мгновенно ориентировался в подобных непролазных ситуациях, поэтому даже самые заваленные билеты ухитрялся выкрутить на «удовлетворительно».

– Мы, физики с дружественной (ослепительная улыбка) вам, девушки, кафедры глубокого холода, не баловаться к вам пришли, но лишь засвидетельствовать своё почтение и предложить наши знания, умения и таланты (Сашка поперхнулся, но Кирилл незаметно наступил ему на кед) в качестве подтверждения и укрепления (ясная, открытая улыбка) добрососедства и самых благородных намерений.

– Соседства? – Тамара насупилась. Кирилл был неотразим, и её сердце оборванно затрепетало. – Прямо вот так, ничем не проявив себя, и – в соседи? С «самыми благородными намерениями»?

Сашка слегка занервничал при виде глубокой тарелки, накрытой чистеньким полотенцем (содержимое тарелки явно имело котлетную природу. А запах!). Пока Тамара вела дипломатию взглядов с Кириллом, остальные подружки – Катя Сазонова, нехуденькая сибирячка с толстой, в руку, косой, Светлана Мельниченко, кокетливая брюнетка, и рыжая Зоська Добровская – с хитрыми улыбками наслаждались игрой красок на Сашкином лице.

– А чем мы можем себя проявить? – осторожно поинтересовался Кирилл.

– Танцуйте! – Зоська (это она, зараза, придумала это «чистилище») с самым серьёзным лицом следила за Кириллом. – Танцуйте! Покажите нам ленинградский стиль.

– Как насчёт румбы? – с ходу брякнул Кирилл (нет, всё-таки его реакция была феноменальной). Сашка, на манер недавно виденного в Эрмитаже святого Себастьяна, закатил глаза не хуже Лёвчика.

– Румба? Это идея… – Зоська мечтательно прищурилась и потянула издевательскую паузу. – Нет! (Сашка воссиял.) Мы же в Ленинграде, а не в южном городе, не в Одессе. Давайте твист!

Теперь уже на девушек смотрели три пары весьма изумлённых глаз. Ладно, Колькины не в счёт. Сашка основательно занервничал, но взял огонь на себя:

– Эх! Давайте музыку!

– А вот и не «эх»! Не «эх» даже! – запротестовала сибирячка Катя. Светлана и Зося согласно кивнули в ответ. – Не надо вот нам вот этого вот! Вот!

– Я ритм буду бить, – предложила Зоська и, не дав никому опомниться, забарабанила ладонями по пухлому чёрному альманаху «Приключения и путешествия». – Та-тата-та-тата-та-тата!

Делать было нечего. Котлеты пахли. Кастрюля (с гипотетическим борщом) на столе наличествовала. Девчонки были симпатичные, хоть и заразы. Кирилл кивнул Сашке, Сашка кивнул Кириллу, оба пощёлкали пальцами, поймали ритм и затвистовали.

– Э нет! – Зоська остановилась.

Парни в недоумении замерли подобно самым затейливым механизмам Чебышёва. Девочки удивлённо глянули на рыжую.

Зоська решила поднять ставки:

– Так не пойдёт. Так в Ленинграде танцевали три года назад. Это старьё!

– Ничего не старьё! – запротестовал даже Кирилл, а Сашка просто замотал головой.

Борщ стремительно становился отвлечённой категорией. Это было кошмарно.

– Вот что, коллеги. Сделаем так… – Зоська, как главная повариха, была неумолима, несмотря на уже откровенно возмущённые взгляды соседок. – Или вы через пятнадцать минут покажете тут класс, или… или вернётесь, когда сможете показать класс.

– Через двадцать, – Кирилл