litbaza книги онлайнПриключениеСочинения в трех томах. Том 3 - Майн Рид

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 287
Перейти на страницу:
находиться пристань. Корабли эти приплыли со всех концов Тихого и других океанов, из всех пяти частей света. На бесчисленных мачтах развевались самые разнообразные флаги. Жители Иерба Буене с любопытством рассматривали вельботы, ходившие с гарпунами на китов Арктики или охотившиеся за кашалотами Тихого и Индийского океанов, на коммерческие шхуны из Австралии, Китая и Японии, на бриги, последним местом стоянки которых был какой-нибудь островок в Южном море, на каботажные суда Мексики, Чили и Перу, на военные корабли различных конструкций и национальностей, на китайские и малайские джонки. Паруса заполонили весь залив Сан-Франциско.

Что же привлекло к пустынному берегу такую большую и блестящую флотилию? Почему в маленький порт при миссионерской станции продолжали прибывать все новые и новые суда?

Дело объяснялось очень просто. Причиной нежданного оживления залива Сан-Франциско было золото, то самое золото, которое с издавних пор побуждает людей к деятельности, то самое золото, из-за которого совершено столько подвигов и преступлений.

Года за полтора до этого знаменательного дня швейцарский эмигрант Зуттер прочищал свою водяную мельницу на одном из притоков Сакраменто. Внимание его привлекло несколько желтых крупинок, блестевших в речном иле. Достав их из грязи и положив на ладонь, он почувствовал, что они довольно тяжелы. Яркий блеск их заставил его призадуматься. Тщательно промыв найденные крупинки, он окончательно убедился в том, что ему посчастливилось найти золото.

Дальнейшие исследования речного ила дали чрезвычайно благоприятные результаты. В реке оказались не только золотые крупинки, но и самородки. Для местных жителей это не было новостью. Им нередко случалось делать такие находки. Но они не придавали этому особенного значения. С той минуты, как калифорнийское золото впервые попалось на глаза представителю саксонской расы, все изменилось. Его начали добывать и вывозить за границу.

Прошло около двух лет с того дня, как Зуттер сделал свою первую промывку. За этот промежуток времени золотые крупинки, поднятые им из речного ила, успели совершить путешествие через океан и занять почетное место в витринах ювелиров и ларцах богачей. Вид их оказался до такой степени соблазнительным, что люди потоком хлынули на пустынные берега Сакраменто и наполнили залив Сан-Франциско кораблями со всего земного шара. В гавань Иерба Буене потянулись чужестранные суда. Улицы спокойного поселка наводнились странными людьми. Это были авантюристы различных общественных групп и национальностей, говорившие на таком количестве языков, какого не слышал мир со времен неудачной постройки Вавилонской башни. Мексиканские глиняные хижины исчезли, уступив место парусиновым палаткам и деревянным домам, словно по волшебству выросшим из земли. Уклад жизни изменился не меньше, чем характер построек. В глиняных хижинах царило ничем не возмутимое спокойствие. Обитатели их мирно коротали время в приятных разговорах, подслащенных анисовкой, кюрасо, Канарскими винами, пирожными и вареньем. В новых деревянных домах господствовал шумный разгул, толкалось много народу, пахло табаком и спиртом. Громкие звуки кларнетов, флейт и тромбонов почти совершенно вытеснили меланхолический звон гитар.

Вид улиц изменился до неузнаваемости. Прежде, бывало, в полуденные часы весь поселок погружался в сон; в определенное время одной и той же дорогой проходили монахи в сандалиях на босу ногу и католические патеры в широкополых шляпах, бросавшие пылкие взгляды на черноглазых сеньорит в черных шелковых мантильях и бесцеремонно заигрывавшие со смуглыми красавицами, закутанными в голубовато-серые ребозо; прежде, бывало, по этим улицам гордо расхаживали гарнизонные солдаты в форме французского образца и офицеры в расшитых золотом мундирах, чинно прогуливались обыватели в сюртуках из темного сукна, разъезжали верхом на прекрасных мустангах владельцы окрестных гасиенд, озабоченно сновали мелкие фермеры в национальных костюмах. Разумеется, и священники, и военные, и обыватели, и гасиендадо, и ранчеро продолжали ходить по улицам Иерба Буене и после 1849 года. Но вид у них стал совсем иной, гораздо менее горделивый и самонадеянный. Робко пробирались они сквозь плотные ряды пришельцев. Их пугали грубые люди в красных фланелевых рубахах, кожаных куртках и коротких штанах, с пистолетами за поясом и длинными кинжалами, болтающимися на бедрах. Они одинаково недоверчиво косились и на изящные модные фраки приезжих щеголей, и на толстые бушлаты моряков. Им внушали ужас оборванцы, которые прикрывали свою наготу лохмотьями, прожженными солнцем юга и пропитанными соленым морским воздухом. По всей вероятности, с самого начала существования мира не было портового города, куда бы не стремилось столько кораблей и где толпилось бы столько разнообразных людей, как в Иерба Буене 1849 года, только что переименованного в Сан-Франциско.

Во всяком случае (это уже не подлежит сомнению), ни в одной гавани нельзя было найти такого огромного количества судов с таким малочисленным экипажем. На доброй половине их матросов не было вовсе. Команды остальных состояли из нескольких человек. Большинство обходилось капитаном, старшим лейтенантом, плотником и коком. Что касается матросов, то почти все они съезжали на берег тотчас же после прибытия корабля в порт и не обнаруживали ни малейшего желания вернуться к своим обязанностям. Они или искали золото, или собирались искать его. Казалось, моряками овладело повальное безумие. На судах воцарилась непривычная тишина.

До странности резок был контраст между этими опустевшими судами и полным жизни городом. С раннего утра по улицам сновали толпы веселых, энергичных, шумных, задорных, горящих нетерпением людей. Корабли дремали в гавани, томясь бездействием, тишиною, скукою. Можно было подумать, что они никогда уже не выйдут в море. И действительно, некоторые из них остались в заливе Сан-Франциско навсегда.

Нет, однако, правил без исключения. Не на всех судах, бросивших якорь в заливе Сан-Франциско, отсутствовал экипаж. Некоторые могли похвастать полным комплектом людей. Это были почти исключительно военные корабли. Строгая матросская дисциплина исключала возможность побегов. Правда, для поддержания этой дисциплины приходилось принимать экстраординарные меры. Военные суда останавливались далеко от берега, и лодкам не разрешалось подходить к ним. Матрос, который вздумал бы кинуться в воду и попытался добраться до Сан-Франциско вплавь, получил бы выстрел в спину. Такая угроза помогала морякам успешно бороться с соблазном калифорнийского золота.

Среди судов, на которых в полной мере сохранилась железная матросская дисциплина, находился английский фрегат, обращавший на себя внимание необыкновенной стройностью корпуса и редкой красотой оснастки. Паруса его плотно обвивались вокруг мачт, такелаж был в образцовом порядке, на палубах, ежедневно подчищаемых пемзой, нельзя было найти ни одного пятнышка. Впрочем, чему же тут удивляться! Ведь это был не простой «корабль», а фрегат «Паладин», которым командовал капитан Бресбридж, моряк старой

1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 287
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?