Крюгер тогда уцелел чудом. Только новейшая усовершенствованная мыслесхема да исключительное положение Особого Кибера самого Первого Гражданина и спасли. Приятная все-таки штука — доступ к Личному Сверхдальнему Звездолету, равно как и отмычка к Тайному Подпространственному Туннелю. Проблема заключалась только в необходимости блокирования мыслекода. Тот никакой блокировке принципиально не поддавался. В этом, собственно, и заключалась разница между Кибером и иным мыслящим индивидом. Но дальновидный и предусмотрительный Крюгер вступил в контакт с таинственным и могучим Орденом Анонимных Мастеров, бросив Первого Гражданина на произвол судьбы. О чем, впрочем, Крюгер никогда не сожалел. Мастера, конечно, могли и отказать. Они могли вообще не выйти на контакт, но отчего-то вышли. Сами. «Интересно, почему? — подумал Крюгер. — Говорят, Мастера без умысла ничего не делают. Сколько уж утекло, а так и не понял, почему».

Итак, что же такое творилось в Секторе? С самого начала оборота в Канцелярию стала поступать информация о катастрофических превращениях красных карликов в голубые гиганты. Сообщения имели истерический оттенок. Такой же сделалась и атмосфера в Канцелярии. А Спонсор Сектора за истекшие две доли оборота вообще ни разу не отозвался из своего Кабинета.

Спонсор сидел в глубоком мухровистом седадле, раскинув по сторонам все свои тройные отростки и пребывал в прострации. Его радужные гляделки выпукло торчали, направленные в никуда. По лысому черепу-рекуператору стекали янтарные капли хладорных эманаций. А на его рабочий пульт из всевозможных приемников валились и валились экстренные сообщения о внезапных, необъяснимых трансверсиях красных карликов. Это означало конец дерзновенных планов и крах надежд на седадло Верховного. Это был конец карьеры.

Крюгер помассировал лобные доли и вновь включился в процесс осмысления фактов. С нездоровой настойчивостью донимал депешами Шеф Охраны. Депеши были выдержаны в отменно безапелляционном духе и сообщали об одном и том же факте: за время истекшей трети оборота на многих Пунктах Управления Звездными Потоками в Секторе были замечены два индивида. Оба индивида опознаны. Однако, способ их проникновения на территорию Пунктов выявить не удалось. Оба индивида злостным и решительным образом вмешивались в работу Управляющих Устройств. Действия охраны были безупречны, но, увы, безрезультатны.

Итак, на пульт Крюгеру поступали одна за другой депеши. И в каждой вновь пришедшей сообщался новый факт злостного вторжения двух преступников на очередной Пункт Управления в очередной звездной системе. Причем время вторжения было одним и тем же. Крюгер смотрел на большую стереокарту Сектора и сосредоточенно насвистывал свою любимую Расслабляющую Последовательность.

— Не может такого быть, — убеждал себя Крюгер, — одни и те же индивиды в одно и тоже время — невозможно. Хотя с другой стороны… Однако согласно общеизвестной теории… Да нет! Ерунда все это. Ясно одно — мой великий План Окраснения завалили так, что уж и не выправишь.

Крюгер задумчиво покачался в своем седадле. Что-то этом деле было такое, что мог уловить лишь он, Крюгер. Что-то подсказывало ему, что это не крах, не катастрофа, а шанс. Только не спешить.

А Шеф Охраны уже требовал от Крюгера санкции на арест обоих преступников, а заодно и чрезвычайных полномочий себе и своему Первому Помощнику, с которым, как было известно Крюгеру, он состоял в дальних родственных связях.

Крюгер с неким эстетическим садизмом отправил Шефу Охраны предписание, что поскольку ваша информация логически противоречива, то будьте любезны, не сочтите за труд и поработайте головой. Перепроверьте факты еще раз. Канцелярия, между тем, выясняет ситуацию по своим каналам.

Как раз в это время очнулся от тяжкого забытья под сенью Белого Разумного Дерева похмельный Лукреций. События прошедшей ночи не оставили в его памяти никаких следов. Нужно было как-то поправить физиологическое состояние.

Лукреций прошествовал к бару. Звонко щелкнул клапан испускателя, и Кеша торопливо всосал блюм — низкотемпературную содовую, прекрасный радонистый напиток. Затем неожиданно последовали второй и третий. Приступать к прямым обязанностям не хотелось, и Лукреций в обнимку с четвертым, на этот раз с пропиленовым, вполне ликерным блюмом вновь уютно расположился под сенью Дерева, дабы не спеша посмаковать утреннюю прочуханку.

Лукрецию вспомнился Фомич. «Интересный мужик. Два длива даже ЦУ не давал, а здесь тебе враз то ли отчебучка, то ли прочехвостка, а то и… Уж не использовал ли он меня? Но я же сам с этим демоном. Неужели все знал заранее? А! Может он сам все подстроил, и Ынтров тоже?!» Но вспомнились верхние сканирующие дуги Старого Ынтра, и версия отпала.

Скачкообразное движение мыслей прервало назойливое поскребывание во впускателе. Раздосадованный тем, что ему не дают додумать что-то очень важное, Кеша меланхолично нажал тумблер Разблокирования. Впускатель всхлопнулся, и в Техничку втиснулся робот-уборщик.

— Ежепуковая уборка, — гнусаво пропищал робот.

— Валяй, — мрачно согласился Техник.

И вдруг совершенно спонтанно выбросил вперед правую верхнюю и патетически произнес:

Злословьте — я от рук отбился!

Пророчьте — мол, на дно паду!

НО!

Я в экзистенции родился

И в экзистенцию уйду!

Уборщик замер. И, медленно поворотившись вокруг третьей вспомогательной, дребезжащим тенорком вопросил:

— Что, стишки, что ли? Уж не самого ли Корнелиуса Небывалого?

Мои! — запальчиво ответствовал Лукреций и, запоздало сообразив, поперхнулся блюмом. — Ты откуда это стихами понимаешь, железяка заклюпоновая?

— Насчет железяки — это, брат Техник, давно мохом поросло, — ухмыльнулся робот-уборщик и игриво добавил: — А вот фокус-покус!

Валяй, — повторно согласился Лукреций, снова погружаясь в объятия меланхолии.

Уборщик ухватился всеми верхними хватателями за голову и принялся отдирать ее. Раздался треск и скрежет металла.

«Доблюмился. Робот-самоубийца мерещится, — нехотя подумал Лукреций. — Надо бы это дело того…» И Лукреций нетвердой походкой направился мимо робота к своему бару.

За спиной лязгало и грохотало. Во все стороны сыпались шестеренки, разлетались куски покореженного металла, слышался треск высоковольтных разрядов и басовитое гудение плазменных вспышек. Эти техногенные звуки сопровождало гнусавое бормотание на странном наречии.

«Вот ведь, — удивился Лукреций, — ругательства-то из системы Айо-Какайна. Давненько я такого не слыхивал».

— Эй, почтеннейший, — гнусаво пропищали у него за спиной.

Лукреций не спеша развернулся к докучливому посетителю. На него уставились чем-то знакомые гляделки.

— Ты кто такой? — озадаченно вопросил Лукреций. — А робот куда делся?

— А я и есть тот самый. Но не робот, как видишь. Что, удался фокус?

— Куда как удался, — раздраженно пнул какой-то железный обломок Лукреций. Он не любил дурацких шуток. — А ну, вываливай отсюда!