софитов засияли ужасающей белизной. Она крепко держалась за чужое кресло, но все тело её вытягивалось, плечи дергались, голова перекатывалась из стороны в сторону. Вдруг она громко и пронзительно зарычала, ревом своим разбудив соседей. Увидев её, одурманенные и еще не совсем пришедшие в себя женщины и дети с ближайших мест вскочили и заголосили, шарахнувшись от неё. Девочка еще сильнее осклабилась и еще громче завыла. Лика сразу бросилась к ней. По рядам пробежал ропот и нервический шепот: «Дьявол! В ней сидит дьявол!» Девочку будто и в самом деле посетила нечистая сила. Она все распалялась, мотала головой, щерилась, как собака. Лика потемнела, пробралась через толпу поближе к девочке и попыталась вывести её из этого необычного состояния, воздействуя на неё своими чарами. Почувствовав чужое влияние, девочка затряслась, выгнулась дугой, выпятив грудь, выпустила из рук спинку кресла и, соскользнув на пол, забилась в диких конвульсиях, испуская изо рта пену. Лика медленно склонилась над ней, продолжая манипулировать руками, потом приказала стоящим рядом помочь ей удержать девочку. Двое мужчин схватили её. Один за плечи, другой за ноги. Лика положила свои ладони на лоб девочки и что-то быстро-быстро, закрыв глаза, про себя зашептала. Не знаю, какие силы она призывала к себе в помощь, в какие материи уносилась, но вскоре девочка унялась и постепенно очнулась, удивленно уставившись на Лику и окружающих. Испуганная мать её, лишившаяся чувств, тоже пришла в себя и теперь обнимала дочь, прижимая её к своей груди. Всю эту картину я смотрел, не отрываясь, и уже с приближением пика девочкиного превращения почувствовал, как НЕЧТО зашевелилось и во мне. Я затрепетал. Страх пронзил меня с головы до ног. Я крепко вцепился в материнскую юбку, но это не успокоило меня. Мама посмотрела на меня с удивлением. Она сама еще не отошла от того жуткого зрелища и решила, что это именно оно так серьезно подействовало на меня. Она поскорее стала протискиваться к выходу, чтобы вывести меня на свежий воздух. Она думала, что огромное скопление народа, жаркий и спертый воздух и необычные для моего возраста впечатления вывели меня из себя. Но я-то знал, что это не так. Я знал, что то, что заставило преобразиться девочку, сидело и во мне. Только ОНО еще ждало своего часа, еще ни разу до этого не проявлялось. Случайность, связанная с приездом экстрасенса и сеансом, заставила ЕГО на мгновение показаться. Я не знал, что сулит мне такое сожительство, как не догадываюсь и сейчас. Еще, видно, не наступил тот срок, когда ОНО явится во всей своей силе. Только изредка ОНО все же напоминает о себе, и я становлюсь будто сам не свой: мне хочется крушить всё и унижать всех. В такие минуты я чувствую презрение ко всему и всем, циничность и брезгливость, вовсе не свойственные мне. И каждый раз, лишь только речь заходит о чем-нибудь «таком», по моему телу начинает пробегать дрожь, волосы на голове и руках встают дыбом, первобытный страх снова возвращается ко мне. Страх человека, столкнувшегося с чем-то неведомым.

Он замолчал, отвел в сторону глаза, и я заметил, что его руки начинают мелко дрожать. Он страшно побледнел, с непередаваемым ужасом посмотрел на себя и нервным, прерывистым голосом произнес:

— Вот видишь? Видишь: опять! Опять начинается!

Он резко отбросил недокуренную сигарету и выскочил из тамбура. Я не без удивления посмотрел ему вслед. Конечно, всё это для меня было забавно, так как я, хоть и увлекался всякими «такими» историйками, мало допускал, что многие из них правдивы. Я немного читал про необъяснимые случаи чудесных превращений людей в нелюдей, хотел бы верить в посещения нашей планеты инопланетянами или существами с так называемых «параллельных» миров, меня очаровывал своими «Метаморфозами» Овидий и заводили фильмы ужасов, но сам я практически никогда не сталкивался с подобным, и потому всегда снисходительно смотрел на всех, кто так или иначе всерьез утверждал о своей непосредственной причастности к какой-нибудь тайне. И теперь всё происходящее с Вадимом я отнес к области психиатрии. И его детские потрясения, и его последующие, связанные со всем непонятным, смятения. Однако где-то в глубине своего дремавшего сознания я предательски почувствовал некоторое волнение, будто на самом деле соприкоснулся с чем-то загадочным.

Когда я вернулся в купе, Вадим лежал на своей верхней полке лицом к стене, Оля мирно дремала, Сергей Петрович ворочался, натягивая на себя одеяло и кутаясь в него. Я забрался к себе. Лег, попытался заснуть, но сон не шел ко мне. Я все вспоминал необычное возбуждение Вадима и его страх перед неизвестным. Оказалось, это затронуло меня глубже, чем я ожидал. Быть может, действительно, думал я, существуют какие-то подспудные, неведомые нам еще силы, с которыми мы иногда бессознательно сталкиваемся? И нелепые скупые сообщения о том или ином загадочном событии, происшедшем с кем-нибудь из нас, не выдумки безбрежного разума?

Я засыпал в волнении, в надежде поутру еще раз взглянуть в ставшее для меня новым лицо Вадима, но я совсем забыл, что на его станцию поезд прибывает в пять утра, и я его, возможно, никогда больше не увижу. К сожалению, так оно и получилось: я раскрыл глаза только в половине седьмого. Утро было яркое и солнечное.

ЦВЕТЫ ДЛЯ ЛЮБИМОЙ

Когда молодой человек спускался вниз, солнце разыгралось. Оно будто вынырнуло внезапно из-за кучных облаков и засверкало во всем своем великолепии. Ряды одиноких коробок будто перекосились — тени от них косо ложились во дворе. Двор еще пуст. Еще не загалдела детвора, не загудели авто, не разрывались магнитофоны. Опустелой была и волейбольная площадка в глубине двора, и маленькие — на четверых — столики возле подъездов, не порхали еще в вышине голуби. Жара еще не опустилась. Ветер, обычно шныряющий тут, носился где-то далеко за городом. Да и ночная прохлада еще не улетучилась. Было свежо и отрадно.

Молодой человек довольно улыбнулся. Он был красив, и улыбка его очаровательна. Он чувствовал себя легко, как чувствует себя легко человек, отдохнувший после тяжелого и малоприятного дня. Можно даже сказать, что он пребывал на вершине блаженства: лицо его просто сияло от восторга.

Он спустился со ступеней подъезда и на секунду замер. Неподалеку молодые каштаны слегка шевельнули маленькими листьями. Листья эти бросались в глаза своей сочной зеленью. Свежевскопанная у дома