Жди меня вечером я

знаю что мы не

дотянемся до. Приду.

Зрачок в который засасывает тебя

Зрачок в который засасывает тебя

эти водовороты вызванные

неровностями морского дна

выпуклостями полуобнажённой девушки

Просто зайди дальше

в её мысли

убери свой пистолет

её тело это оружие

То что вы направляете против себя

вы направили в море

а море-то видит видит

Расправив крылья над войной

Расправив крылья над войной

когда растёт отчуждение

горящие голуби вдалеке

освещают твою кожу

Красивая чистая жизнь: здесь

песком и железом

спрессованная надежда

впромельк бомба каплей

ты кожа голубь

Медузы

Печаль облаков. А свет уже совсем зимний.

И солнцами лета – выброшены на берег —

голубоватые медузы на пляже.

Я беру их, слизистых холодных, в руки,

стою с увядающим под небом солнцем —

и между застывших пальцев стекает сперма.

Рассматриваю неразличаемо различное

таинственное единство глаза и гениталий

и слуха, что вслушивается в иные солнечные системы.

Ты снова плачешь. Так мы не похожи и далеки.

Тоскую о том, чтобы мы вновь стали одно,

летели по небу, пылающие галактики и гениталии,

прежде чем всё погрузится во мрак.

Но дрейф облаков уже прекращается.

Медузы, маленькие, замёрзшие, синеют.

Полёт лета заперт в них.

Я стою с вялым солнцем под небом:

молю о сохранении его благодатного тепла на ещё одну зиму.

Внутри

Мрак с бульканьем идёт сквозь лёгкие и по земле

ветер колошматит знакомые места

бьёт место то во рту где крики встали в очередь

и то где не уходит надежда в крик пустой

травит нас апатией губит немотой

в мире где всё полнится значением и смыслом

он слово нам одно лишь вкладывает в уста

люди всё пустое всё пустота

Мрак входит через голову и выходит

небытие наружу и внутрь небытие

деревья каждой веточкой проводят кровь

волненье ночью ветром насыщая для

ночью и ветром небытия

Лучше б я призналась внутри не оплошала

там где ты наверно скрылся под сетчаткой

думая мы виделись… солнце… что ж мешало

Лучше б я призналась в этом сейчас

что мрак… и силы зла… и что ночь… и что я

что мы… и что я…

я спрашиваю я

Мрак собирается в самой верхней рубке

взломана дверь в каюту мозга

и что-то есть, но что? чего нам не хватает?

и что есть место то, где мы сейчас? что́ видим?

так страхом полн маяк так страхом полн маяк

но что мы есть, во что вцепились крепко так

Два сердца с сигнальными огнями на борту

Синие шесты (№ 11, 1952)[7]

Вечером – в путь, и уходит в дали

даже дальше далей идет сновиденье

что о сновиденье ведаем мы?

взрыв металлический Джексон Поллок

серебро текучее Джексон Поллок

я смотрю на море в далёкой дали

я смотрю отсюда на твой переход

через синий Тихий вместилище вод

фаллос и Молох торопят мой взгляд

вперёд в неизвестность

вперёд в неизвестность? это вопрос ли?

мы в этом мире хоть до, хоть после

силы магнитные есть ли, их нет ли,

ты смысл мне дал и силы:

Генезис гендер женщина и сон пустился в путь

сновиденье в путь сквозь далёкий туман

к нам приближаясь нет не обман

взрыв металлический Джексон Поллок

серебро текучее Джексон Поллок

пересекая синий океан

Рассвет

День взъерошенный ветром

однажды утром

оперенье совы

но более светлым манером

рассудок куда-то смещается

уменьшается

что-то уже исчезло

Человек-город

Когда мы проникаем под кожу

когда мы проникаем под кожу земли

когда пустоты не хватает и жар

    очищает Ничто, и миг, и слёзы

    и смелость, и дождь сменяется дождём

когда мы, незавершённые…

Когда нелепость хороша до нелепости

и лодка сточной ямы пускается в плаванье

    растоптана сдуру

Когда плоть всё глубже.

Глубже плоть и рана, и город поглощён

    землёй и не знает отдыха

всё глубже болезнь поднимается во всех

    клоаках с жижей по пояс,

    по грудь уже, на уровне

    простреленных глазниц

Всё глубже обморок расстояния, почти

    на перекрёстке улиц, любимый.

Город, где булькает водопроводная станция

    под вечер, гоня по трубам упорство,

    что мы льём и льём мимо

Город, где у дома священника сад

    вздыхает о верных тополям листьях

    роняя их лист за листом на улице,

    что льётся и льётся мимо

Город, что несёт нас всё ближе друг к другу

    отдыха не зная

Это город поёт в нашем сердце

    когда мы проникаем в него

Это человек-город, он живёт

    под кожей, когда проиграно сраженье

Это город с приглушённой верой

    и дождём приглушённым глубоко под плотью

Умоляю тебя, умоляю, лишённая на —

    дежды на справедливость,

    Земля одного мгновения,

Умоляю и всех тех, кто спит

    среди нас, сменяя одну смерть

    другою смертью

Вот что это – город-любовь

Красным вдруг пятном

Красным вдруг пятном на летней руке

детства ангел терпеливый