— моя лучшая подруга! Как я потом в глаза ей посмотрю?! Я знала, что к ней таскается какой-то гад с цветами… на самом деле нацелившийся на ее сына… Вы хоть понимаете… — Ника села, переломилась в талии и вытянула шею к фээсбэшнику, налегая животом на колени. Заговорила тихо-тихо: — Вы хоть понимаете, какое это унижение для женщины? Узнать, что тебя обхаживали ради… ради какой-то грязи… а твоя подруга об этом знала и ни гугу. Да вы нас всех растопчете! Уничтожите!

Красильников устал. Очень хотелось снять очки, закрыть глаза и боком завалиться на диван. Желательно накрыв голову подушкой. Он много раз выслушивал бабские истерики, не единожды проводил операции по внедрению агентов в «токсичную» среду и считался неплохим специалистом. Проводил мероприятия и в подобном цейтноте, умел не распылять силы и мощно сгруппироваться для мозгового штурма. Но нынешняя ситуация обрастала абсурдом вне всякого порядка и совсем самостоятельно. Через пару дней Вероника Полумятова должна была вылететь в Черногорию и навсегда забыть о существовании некоего Тополева. Майор первым бы перекрестился, когда отправил гражданскую девчонку в заграничный отпуск!

Бредятина какая-то. Дичь! Но в эту дичь приходится поверить: из доклада Котова, прошедшего вне девичьих ушей, уже выплывали как минимум две интересные темы. Во-первых, электронная коробочка, через которую, дай бог, получится серьезно зацепить специалиста Тополева по электронной разведке. А это уже такой инсайдер — мама не горюй! Красильников даже ощутил зуд в районе копчика, в том месте, где, по словам ученых, у человека существует некий рудиментарный хвост. Борзой с напружиненным хвостом, охотничьей собакой майор себя почувствовал! Коробочку Веронике передадут загодя, если коллеги-электронщики успеют с ней разобраться, специалиста Тополева получится прижать довольно жестко.

Тьфу-тьфу! Не сглазить бы.

Потом, во-вторых, выплывает некий «мертвец», не брезгующий ворованными раритетами. «Мертвец», не исключено, масштаба Тополева. Константин Федорович, как уже предрек непосредственный начальник майора, пока гораздо полезнее на свободе. Поверить в это тоже невозможно, но вот приходится.

И тему с мухоморами необходимо дальше пробивать. За чудовский архив от службы экономической безопасности такое гран-мерси прилетело, что впору загордиться. Совместно с кулинаром Полумятовой. В том деле ее «львиное» участие уже отметили и приказали курировать талантливую девочку.

Сказали бы еще, как с ней поладить, взгрустнул майор. Здесь Ника в своем праве, она присягу не давала, она печет пирожные и внеочередного звания не ждет.

— Вероника, — нагнав в интонацию побольше непритворного сочувствия, заговорил майор, — сейчас правда может быть опасной прежде всего для самой Лоры. Понимаете?

— Если она начнет вести себя дерзко, Тополев способен отомстить, — вступил в разговор полицейский капитан Окунев, который как раз и начинал дело о пропаже розового бриллианта «Поцелуй сильфиды»[2], наладивший отличный контакт с Вероникой и Лорхен. — Давай подождем немного. Сказать неприятную правду всегда успеем. А я клянусь, что присмотрю за твоей подругой. Договорились? Ты мне веришь?

Девушка не ответила. Зябко повела плечами…

— Мне страшно. Понимаете? Мне страшно!

Нике казалось, что она попала в бесконечный сериал, в фильм ужасов с главной героиней, которую каждый раз обещают отпустить на волю, спасти и защитить, но только заканчивается одна история, как тут же завязывается другая… Конца и края нет — круглая Земля! В трехмерную модель которой воткнут неизменный фактор — Константин Федорович Тополев. Он ось этого глобуса, вокруг него все крутится.

— Слушайте, — Вероника обвела взглядом вроде бы сочувствующих мужчин, чуть дольше задержалась на непривычно безучастном Котове, — а когда вы этого Тополева арестуете? Ведь обещали же… вот-вот, потерпи немного… Терплю. Но сколько можно?

Агенту с погонами Красильников отрезал бы: «А сколько нужно». С кулинаром придется деликатничать и подбирать слова, что, к счастью, сделал за него полицейский Окунев, которого майор и пригласил на встречу ради моральной поддержки. Не себя, разумеется, а нежной Вероники Полумятовой. На нее щеголь из МУРа действовал ну очень положительно.

— Ник, потерпи еще, а? Не получается пока. Кирилл Андреевич его вон сколько лет разрабатывает, а толку никакого. Если не прижать Тополева наверняка, железно, он выкрутится. На него знаешь какие адвокаты работают…

— Знаю. С Чудовым знакома лично.

— Ну вот. Потерпи еще немного. Нам очень нужно получить коробочку, которую тебе передадут…

«Браво, капитан! — мысленно поаплодировал фээсбэшный майор. — Верно словил фишку. Продолжай в том же духе».

В полдень следующего дня Вероника позвонила баскетбольной Инессе Станиславовне и дала согласие на «Битву». Постаралась, чтобы голос не звучал панихидно, как у попа на отпевании, но кандидат наук (с психиатрическим уклоном), естественно, улавливала малейшие нюансы. Попробовала воодушевить собеседницу, добавить ей решимости, мягко помассировала чувствительные точки амбициозности и жадности…

У Вероники, судя по результату, эти точки находились отнюдь не на ушах.

Или же уши настолько адаптировались к появлению на них лапши, что приобрели твердокаменную плотность. Не хуже пяток соседки по даче тети Нины. У той, помнится, под голой пяткой гвоздь согнулся. Хотя, наступи на тот гвоздь другой человек, без поездки в травматологию не обошлось бы.

…Выслушивая респекты от доктора, Ника сумрачно смотрела на тощую синюю папку от ФСБ, доставленную ей курьером. Милейший Кирилл Андреевич тоже переживал о психологической устойчивости агента-кулинара и отправил ей в помощь краткую справку на организаторов «Битвы». Попросил ознакомиться, предупредил, что бумаги нельзя выносить из дома, показывать их третьим лицам, заносить информацию на электронные носители — данные не секретные, приложив усилие, все это можно найти в Интернете, но бдительность на первом месте. Документы прочитать, обратно запечатать и сразу вызывать курьера.

Ах да. Не стараться все запомнить, а вынести лишь некоторое суждение о людях. Ну и не нервничать, держать хвост пистолетом. Но Веронике после упоминания хвоста и пистолета захотелось застрелиться совсем не фигурально. Полчаса назад к ней заходила Лорхен, поболтать. Сказала, что недавно, возвращаясь с прогулки, она столкнулась с капитаном Окуневым, тот пригласил ее в кафе на чашечку кофе…

Вероника, слушая подругу, чувствовала себя Искариотом, не знала, куда деть глаза. В памяти из монолога Лорхен осталось немногое, но аттестация случайно встреченного капитана закрепилась: «Какой он милый, право слово… — и легкое недоумение. — Но странный. Не находишь? Опять напомнил, чтобы я не распространялась о сентябрьских происшествиях. Никогда и никому, даже полунамеком. Ник, я становлюсь похожей на маразматичку? Мне нужно все напоминать?..»

Бедная Лора! Какой афронт ее ожидает! Очень хочется надеяться, что с Константином Федоровичем она расстанется прежде, чем получит под дых от лучшей подруги и силовых структур.

Вероника заварила себе крепкого кофе, с отвращением поглядела на папку и распахнула ее, подцепив мизинцем синюю пластиковую обложку.

…Примерно